02.05.15. Интервью Е.Сазонова с главой ДНР А.Захарченко:
- Со дня начала образования Донецкой народной республики прошел год. Что за это время запомнилось больше всего?
—
Самое яркое воспоминание — радость после проведения референдума 11 мая.
До этого была тяжелая, кропотливая работа. Учились всему — и воевать, и
сессии проводить… Калейдоскоп событий был настолько быстротечен, что
год пролетел как день. Два часа в сутки спишь, и днем и ночью готовность номер один, постоянное нервное напряжение.
- Как удавалось выдерживать такой график? Вы все-таки инженер — человек мирной профессии…
—
Я сын этой земли, а здесь у нас нет понятия военный — невоенный. У нас
шахтерский край, а шахтеры — люди, которые ежесекундно рискуют своей
жизнью и физическая нагрузка на которых колоссальная. Поэтому готовность
к мгновенной мобилизации организма присутствует в каждом.
- За что вы сражаетесь?
—
Мы бьемся за свою землю, потому что Донбасс на самом деле исторически
территория не украинская. И население здесь в большей степени не
украиноязычное. Это не та территория, которую можно с уверенностью
называть Украиной. Так же как и Крым, кстати.
- А против чего лично вы воюете?
—
По-моему, это очевидно. Мы сейчас воюем против нацизма. Идет большая,
освободительная, народная война. Война против идеологии и образа жизни,
который нам пытаются навязать. Мы не хотим, чтобы наши дети пережили то,
что видела Украина эти 20 лет. Мы не хотим пресмыкаться перед Западом!
Мы гордые и достойные люди с великой историей.
- В этом причина
того, что добровольческая армия утерла очень сильно нос армии
профессиональной? Киевские войска, несмотря на все свои недостатки, и
сейчас достаточно сильны…
- Вы сказали правильно, противник и сейчас
очень силен. Чего уж говорить о том моменте, когда это все начиналось.
Мы выходили на защиту своей земли с охотничьими ружьями. Но если
посмотреть в историю, то из кого набиралась Рабоче-крестьянская Красная
армия? Из крестьян и рабочих! Из сильных людей, людей с закалкой!
Средний возраст ополченцев был где-то около 28 — 32 лет. Это люди,
прошедшие определенную воинскую выучку. Да, не хватало оружия, да, не
хватало боеприпасов. Да, многие вещи происходили чисто на героизме,
массовом причем.
- Например?
— Оборона Лисичанска. Оборона
Карловки. Оборона Славянска. Взятие Шахтерска. Взятие Новоазовска.
Происходило переосмысление вообще устава боевой службы, тактики ведения
боев в городе и вообще применения определенных видов вооружения. То есть
за неимением того, что имеет регулярная армия, мы использовали то, что
было под рукой, проявляли народную смекалку. Тактические и
стратегические навыки армейцев натыкались на партизанскую тактику. Плюс
своя земля, а дома и стены помогают.
- Как вы сейчас оцениваете армию ДНР?
—
Сейчас можно с уверенностью сказать, что наши вооруженные силы
достаточно опытны и готовы отразить любое нападение. И наступательные
операции мы тоже можем проводить. Средний возраст военнослужащего у нас
снизился уже к 23 — 25 годам. То есть молодежь подтягивается, учится
воевать.
- Причем призыва же всеобщего нет?
— Призываем только
офицеров, а все остальные — добровольцы. Нет принудительной
мобилизации, как на Украине, а от желающих служить отбоя нет. Мы уже,
если честно, даже не знаем, что теперь делать с теми людьми, которые
готовы в руки оружие взять и идти в бой. Я разговаривал с
профессиональными военными, и они уверены, что дебальцевская операция по
всем канонам военной тактики должна была быть провальной. Но она
оказалась успешной. А почему? Потому что противник действует по шаблону,
а мы действуем, исходя из ситуации и из минимизации потерь. Ну и одна
голова хорошо, а тысяча — лучше. Любая операция разрабатывалась с учетом
мнения всех, вплоть до командира взвода.
- И тем не менее ошибки были…
-
Много ошибок было. Много ошибок будет. К сожалению. Мы ж не
профессиональные военные, мы «академий не кончали». Но лидеры
появляются. Есть природный талант. И таких примеров десятки. Они прямо
на моих глазах становились командирами, я многих знал еще взводными, а
сейчас они ведут в бой батальоны. На этой войне жизнь выдвигает лучших,
сильнейших и самых достойных. И еще — люди же учатся. Причем самый
хороший учитель — наш противник. Он спуску не дает, любой просчет
оплачен нашей кровью. Потому мы стараемся быть хорошими учениками,
стараемся учиться на пятерки.
- Во время этой «учебы» где должен находиться командир?
—
На мои ранения намекаете… Страна выбирала меня таким, какой я есть. И
пока у нас не хватает опытных бойцов, опытных командиров, я обязан
находиться там, где труднее всего. Я сейчас большую тайну открою. В
Дебальцеве в самый трудный момент все резервы были исчерпаны. Мое
подразделение атаковали свежие силы противника. Я собрал всех, кто у
меня был под рукой, и мы пошли в контратаку. Выход из котла мы
захлопнули, подразделение, атаковавшее нас, уничтожили…
- Сейчас здесь вроде как перемирие…
— Вы правильно сказали — вроде как…
- Чем оно все-таки закончится?
—
Фундаментальный вопрос в Минске не был решен. Мы декларируем себя как
отдельное независимое государство, а Украина нас декларирует как часть
своей территории. Поэтому пословицей отвечу: «Хочешь мира — готовься к
войне». Как там дальше будет, неизвестно.
- Значит, вы ждете, что война возобновится?
—
Судя по последним разведсводкам, она может начаться в любой момент.
Любой украинский батальон может сорваться с цепи… Мир хрупок.
Разногласия никуда не ушли, они только усугубляются. Где тонко, там и
рвется. А тут везде тонко.
- Давайте представим фантастическую ситуацию, что Украина предложила такие условия, что ДНР согласилась стать ее частью…
—
Я бы предложил Украине представить другой момент фантастический.
Признать за нами право независимости, освободить нашу территорию и
разговаривать с нами как с равноправными партнерами.
- Если это произойдет, будут ли забыты старые обиды?
—
Разум в любом случае возобладает. Но сердцу не прикажешь. Нельзя
простить смерть 18-летнего пацана, который со связкой гранат под
Лисичанском, кинулся под танк, чтобы спасти жизнь девятнадцати раненых
друзей. Нельзя простить смерть девочки в Константиновке, расстрелянной
на глазах родителей из бэтээра. Как можно простить тысячи убитых мирных
жителей? Можно общаться, можно торговать, но в гости ездить туда лично я
не буду… Жить надо, экономика в любом случае должна развиваться,
придется и торговые соглашения заключить, и т. д. Но у нас разная
идеология, разные ценности. Нас не заставишь признавать
секс-меньшинства, изучать все эти вещи в школах, как происходит сейчас в
Европе. У нас родина — Россия. А кому-то Америка ближе. Пусть каждый
живет по своему закону. Мы не будем мешать им жить, у каждого есть свое
право на выбор. Но пускай к нам не лезут. Чужой земли нам не надо, но
своей и пяди не отдадим.
- Возвращаясь к украинской стороне, насколько она соблюдает мирные договоренности?
—
Ни насколько. Режим прекращения огня не соблюдается. Не соблюдаются
договоренности по обмену пленными… Возьмите любую позицию из этих
минских соглашений, и по каждому из них можно сказать, что они не
соблюдаются с той стороны.
Единственное их желание — это мониторить
нас, мониторить расположение наших войск, благодаря ОБСЕ получать в
онлайне информацию. Даже вот последний обмен взять. Мы отдали 16 человек
безо всяких условий. Почему? Потому что мы подписали договор. Но
Украина даже в этом хитрит… Посмотрим, как она исполнит свои обещания
обмена всех на всех. Хотя по поводу количества пленных мы абсолютно не
переживаем… Будет приказ — ребята выполнят его. И там, где отдали 16,
заберем 160. Маленькую тайну вам открою — в одном из обменов пленными не
хватало нам, по-моему, около 30 человек.
Так мы к линии обороны
просто подогнали машину и через громкоговоритель объявили: утром — плен,
вечером — дома. И к нам больше 70 бойцов украинских прибежало. Поэтому
киевская сторона кричала, что так нельзя воевать, не по правилам. Я
говорю: ну хорошо, но вы ж просили такое количество, мы вам отдали. Все.
А где мы их взяли, это уже другой вопрос. Главное, мы свое слово
сдержали — утром мы их в плен взяли, а вечером они уже отправились
домой.
- Как республика помогает людям, пострадавшим, потерявшим жилье из-за украинских обстрелов?
—
Задействованы все свободные профилактории, санатории, детские сады,
гостиницы, общежития, в которых можно разместить людей. Все, кто
пострадал и обратился, получили временный приют, питание, возможность
вести человеческий образ жизни. В дальнейшем планируем после
восстановления социальной инфраструктуры, социальных объектов,
промышленности восстанавливать жилой фонд, который сейчас разрушен.
- В той самой зоне отчуждения у аэропорта, напоминающей сейчас Сталинград?
—
Поверьте, не только зона отчуждения напоминает… У нас куча сел,
расстрелянных в хлам, разрушенные дома в Дебальцеве, Снежном… Да любой
город пострадал от обстрелов. Нет населенного пункта, где бы что-то не
было разрушено. Поэтому ведется кропотливая и очень тяжелая работа…
Приходится строить мирную жизнь, держа в одной руке автомат…
- Поэтому вы объявили, что население должно сдать оружие…
—
Стоп! Мы объявили, что население должно зарегистрировать оружие,
находящееся у него дома. Любой желающий хранить дома ствол должен
поставить его на учет. А если ты хочешь не только хранить его, то будь
добр — вставай в ряды вооруженных сил ДНР… Те, кто этого не сделал,
автоматически приравниваются к незаконным вооруженным формированиям.
Период махновщины прошел.
- То есть ничего, что в огороде зарыт автомат, главное, чтобы был зарегистрирован?
—
Почему зарыт? Если он зарегистрирован, пускай дома лежит. Нормальная
швейцарская система — там оружие у населения хранится. Будет объявлена
мобилизация — берут его и идут на призывной пункт. Государство сильно
своими армией и флотом, который у нас когда-нибудь будет — по крайней
мере подразделение морской пехоты у нас уже есть. Остальное — вопрос
времени.
- Как проходит посевная?
— Очень сложно. К сожалению,
о наличии тех или иных заминированных полей мы узнаем уже по факту
подрыва. Я не уверен, что в Великую Отечественную здесь было столько
взрывчатки, сколько сейчас.
- Это какие-то неразорвавшиеся снаряды?
—
Это целенаправленно было заминировано больше ста тысяч гектаров полей.
Стоят противотанковые мины, противопехотные, мины двойного действия,
растяжки. Причем растяжки с хитростью — там двойная граната, на леске, с
крючками и т. д… Тут очень сложно в этом вопросе.
- Как же не боятся сеять-то?
—
У нас уникальный народ, у нас уникальная страна. Мы сеяли и убирали
хлеб под обстрелами и сейчас это делаем. Растим животноводство, работают
маслобойни и т. д. Поэтому и это мы переживем, и с этим справимся.
- Будут ли у республики свои деньги или эта мультивалютная ситуация продлиться очень долго?
—
Вопрос очень сложный. Пока о своей валюте думать рано. В данный момент
именно мультивалютная система идеальна. Она позволяет, не привязываясь к
какой-то валюте, к какому-то курсу, торговать с любым государством, с
любыми предпринимателями на любой территории, в любой другой стране…
Сейчас главное — запустить производство. Дать толчок, после которого
пойдет работать экономика. А в дальнейшем мы уже будем думать о своих
деньгах.
- Меня лично еще что поразило... Вроде прифронтовой город, но чистота идеальная. В чем секрет?
—
Еще несколько месяцев назад наши комунальщики собрались и сказали, что
из принципа будут убирать город в пять раз чище, чем до войны. Потому
что хотят показать всему миру, что дворники тоже воюют. И вот они без
денег, бывало, даже и без еды несколько месяцев подряд просто выходили
на работу и убирали улицы. А знаете почему? Потому что каждый житель
Донецка до безумия любит свой город…
- Тем не менее многие Донбасс покинули. У вас, как у менеджера, насколько остро стоит проблема с кадрами?
—
Даже в мирное время с кадрами всегда какие-то проблемы. А здесь еще
усугубляется тем, что вроде есть кадры, есть профессионалы, но
идеологическая составляющая этих людей на самом деле не совсем та…
- И что делать?
—
Растить новые кадры! Особое внимание, особый упор надо делать на вузы,
на молодых специалистов и именно из них выбирать тех людей, которые в
будущем возглавят какие-то направления в министерствах, станут
директорами заводов, начальниками управлений и т. д. И в перспективе
когда-нибудь кто-то из них займет место главы государства.
- Конкретный вопрос по взращиванию кадров. Скоро окончание учебного года, как быть с дипломами?
—
Первые 18 студентов Макеевского инженерно-строительного института
получили дипломы, признанные Российской Федерацией. Все как положено…
Работа идет. Не так быстро, как хотелось, но этот вопрос один из самых
важных в министерстве образования. Я каждую неделю по этому вопросу
собираю совещание.
- Насколько реальна мечта, о которой вы
говорили: превращение Донбасса в страну, по уровню жизни не отличающуюся
от европейской? Есть ли ресурсы, есть ли что-то, кроме мечтаний?
—
Европа — не показатель для нас уже. Мы видели их европейскую мечту.
Технику их периодически до сих пор в плен берем. Слабовата техника! Ну а
если серьезно, 54% на сегодняшний момент залежей ископаемого угля
находится на контролируемой нами территории. У нас есть обширные поля, у
нас есть море, у нас есть залежи других ископаемых, у нас есть развитая
промышленность, развитая инфраструктура, поэтому никаких препятствий
для того, чтобы наша страна жила лучше, чем любая европейская, нет. Есть
проблема в кадрах, есть проблема в войне. И есть самая главная
проблема, которую после победы мы должны будем решить, — это
восстановление всего, что было разрушено. Это, конечно, оттянет
экономическое развитие на какой-то определенный срок, но остановить его
не сможет.
- Мужчины, которые тащат на себе большой груз
ответственности, обычно очень покладисты в семейной жизни. За кем
остается главное слово в семье?
— На рушник ступил первый я, поэтому
слово последнее за мной. Люди недаром шутят, что жена военного имеет
звание выше, чем звание мужа. То есть если я полковник, то у меня жена
генерал-майор. И иногда приходится подчиняться старшему по званию… в
некоторых вопросах. В семье должно быть уважение. Ты уважаешь жену, а
жена уважает тебя — без этого жить нельзя… С женой в любом случае
советуюсь, смотрю на ее реакцию, и, если вижу, что идет четкое
неприятие, тогда садимся и ищем компромисс.
- Что посоветовала жена, когда увидела вас с автоматом, собирающегося на войну?
—
У нас был очень долгий и тяжелый разговор. Когда все это начиналось и
мне приходилось уходить на несколько дней на боевые, жена в первое время
не приветствовала это все.
- Обычно возникает фраза «И зачем оно тебе надо?».
—
Да-да! И еще: «Ты свое уже отвоевал»… Все завершилось таким семейным
скандалом, после которого остро встал вопрос: будем ли мы вообще даже
разговаривать? Но после определенных событий, когда моя супруга своими
глазами увидела, против кого мы воюем. В общем, я проснулся как-то
утром, а она на кухне чистит карабин. Всё — любые разногласия сняты.
Только одну просьбу она высказала — быть со мной рядом. И вы знаете, мы
наравне участвовали во многих боевых действиях. Она была при первом
штурме аэропорта, в Шахтерске, в Новодмитровке. Раненых выносила,
перевязывала, ждала меня, из окружения когда прорвусь. Поэтому я могу
твердо сказать: этот человек действительно достоин того, чтобы ее и
слушали, и уважали, и любили. Это мать, жена, подруга, друг. Я люблю ее.
Она любит меня. И ради этой любви она готова отстаивать и любимого, и
его идеалы. То есть это настоящая тигрица, которая защищает свою
территорию и тех, кого любит и ценит. Не на словах, а на деле… Под
обстрелом, под пулями. И таких женщин у нас очень много. Может быть, мы
потому и смелые такие, чтобы им не стыдно было в глаза потом смотреть. И
детям нашим. И родителям…
