18.06.15. Интервью с ополченцем "Викингом" от издания "Завтра". Беседовал военкор Г. Дубовой.
"Киевская
власть давно убила последний шанс сохранить единство Украины. И теперь,
сколько бы ни длилась война — закончится она взятием армией Новороссии
Киева. В этом убеждён командир первого мотострелкового батальона
Славянской бригады Министерства обороны ДНР — позывной "Викинг", один из
самых подготовленных в военном отношении командиров ВСН.
В
самых непредсказуемых условиях он способен действовать ещё более
непредсказуемо. Родом из Донецка, воюет со Славянска. До войны был
морпехом, затем сотрудником силовых структур. Человек абсолютной
порядочности, невероятной смелости и недюжинного ума. Знаток
скандинавской мифологии, военной истории, литературы и биологии.
Невозмутим в самых экстремальных ситуациях, а когда надо — неистов, как
берсерк. В отличие от других, всеми на фронте уважаемых командиров,
избегает публичности, интервью даёт неохотно, исключение сделал для
"Завтра".
"ЗАВТРА". Героев на этой войне много. Но, по оценке
большинства бойцов, ты, наряду с Моторолой и Гиви, входишь в тройку
наиболее уважаемых и бесстрашных командиров армии Новороссии. Посему
начнём с вопроса: поскольку и самый смелый человек всегда подвержен тем
или иным страхам… чего боишься ты?
ВИКИНГ. Тройка "самых-самых",
пятёрка, десятка — к чему эти рейтинги, разве это важно? А насчёт
страхов, не скрою, боюсь и очень — старости. И боязнь эту я не в силах и
не считаю нужным преодолевать. По моим чувствам и неизменному убеждению
самое страшное, что может случиться с мужчиной — умереть в старости "на
постели при нотариусе и враче". Нет ничего страшнее такой участи, и её я
по-настоящему боюсь. Все остальные страхи иллюзорны, побеждаемы
стремлением к Поступку, который из всех когда-либо живших и живущих
совершить можешь только ты. Право на Поступок выкупается ценой жизни,
так стоит ли ею дорожить и чего тогда бояться? "Глупый надеется смерти
не встретить, коль битв избегает…" Умереть мне хотелось бы, конечно же, в
бою, но не здесь и не сейчас, — хочу в Киеве на параде Победы побывать.
А если повезёт, полюбоваться ещё и руинами Пентагона…
"ЗАВТРА".
Многие из ныне известных командиров признаются: до прихода Стрелкова в
Славянск даже не думали, что им придётся воевать. Когда ты понял, что
твой удел — война, а смерть не страшна?
ВИКИНГ. Сколько себя
помню, знал и готовился. В 12 лет у меня уже был свой отряд, по образцу
военного, включая удостоверения и специальное шифрованное письмо. Этим
дружным отрядом мы обносили вишни у соседа и всегда побеждали "армии
завоевателей" из соседних районов города. Книги о войне, истории,
приключенческие, а позже политико-философские, научные (особенно по
увлекавшей меня биологии), историософские и культурологические —
"проглатывал". В 7 лет почти наизусть знал "Робинзона Крузо" и в
школьные годы мысленно его дописывал, сочинив для себя множество
инструкций по выживанию, не следуя которым, не давал бы я сейчас
интервью.
От страха смерти освободил опыт, полученный в детстве.
Умирала соседка, ветеран войны, я её очень любил. Она была чиста и
свята, бездетна (из-за ранения) и до последних дней, несмотря на
старость — трёх дней не дожила до 75-летия — уже не по-земному красива.
Так случилось, что я с родителями был в отъезде и долго её не навещал.
Вернулся — умирала. Хрипела только, смотрела невидяще, и слезы текли, не
кончаясь… А руки её уже не двигались. На спинке стула висел её китель —
весь в медалях и орденах. "За отвагу" мне казалась самой красивой.
Прикосновение к живому металлу наград — никогда не забуду испытанного
тогда чувства — было прикосновением к тайне, к истории, к будущему.
Когда после краткой агонии умерла, я, как прикованный, смотрел и смотрел
на вмиг заострившееся, опустелое лицо, на скомкавшийся платок и
реденькие, слипшиеся седые волосы и вдруг, словно меня окликнули:
"Смотри!", — обернулся. Кто-то поставил на стол большую, с черной
ленточкой, фотографию умершей, сделанную на фоне развалин Рейхстага.
Стройная, в форме с множеством наград, славянская валькирия, какие
бывают разве что на картинах Васильева. То был миг инициации, озарения;
всем существом своим я почувствовал: она — та, берлинская, рядом и
живая. Она тогда всё исполнила, и вся последующая жизнь была лишь
блужданием в мире, в котором таким, как она, нет места, их, воинов,
место — в бою. Обрядить её в китель с наградами, как ни пытались, не
смогли, пока не вспомнили: она завещала раздать награды детям…
"ЗАВТРА".
Ты служил в морской пехоте Украины, сейчас идет создание армии ВСН. Как
оцениваешь уровень подготовки морпехов и ВСУ в целом по сравнению с
нашими войсками? Способны ли мы уже на равных сражаться?
ВИКИНГ.
Способны. Безусловно. За год войны нами накоплен неоценимый опыт. Когда я
служил на Украине, боеспособных подразделений было не столь уж много,
наше являлось, пожалуй, наилучшим — по подготовке. По оснащению, да,
отставали, как и все, а вот подготовка была на высоте — готовили нас и
американские инструкторы и британские. Сейчас я пытаюсь передать своим
людям то, чему я научился в прошлые годы. Могу с уверенностью сказать: я
сумел их научить, мы сможем дать достойный ответ врагу. Следует
учитывать главное, "викинги" своих никогда не бросают. В батальоне
многие ещё времён Славянска и Семёновки, старые боевые товарищи. Теперь у
нас есть своя бронетехника и, если мы в мае-июне прошлого года на
семеновском передовом рубеже "голыми руками" крошили укровскую броню и
авиацию, то сейчас я даже боюсь представить, что будет с противником,
если нас в очередной раз не остановят политики.
"ЗАВТРА". После
выхода из Славянска "викинги" сражались много где, в том числе в
Шахтёрске, на Саур-Могиле, первыми входили в Амвросиевку, чудом
выдержали лютую сечу с многократно превосходящим противником в поселке
Спартак. Какое за всю войну сражение ты считаешь наиважнейшим?
ВИКИНГ.
Бой в Семёновке 3 июня прошлого года. Я его помню так, будто он только
закончился. Схватка — ты был там, ты знаешь — была свирепая,
незабываемая. Это была победа, на которую тогда мы не рассчитывали,
думали, что мы все умрём, будем стерты в пыль. Нас было 280 человек, и
когда четырехтысячная армия двинулась вперед — все попрощались с жизнью.
Но ни один из нас не дрогнул. Устояли, сдюжили, одолели — жгли
нацистские панцеры, вертолеты, штурмовики, крошили пехоту. И это было
выше всяких наград. Если бы мы тогда не встали в Семеновке, на пути
рвущейся к Славянску чёрной орды, то сейчас не было бы ни Донбасса, ни
ЛНР, ни ДНР. Мне часто думается, что всё последующее — это продолжение
того боя, и закончится он только когда над куполом Верховной Рады в
Киеве мы водрузим флаг Новороссии. Мы это сделаем, обязаны. Эта война —
продолжение Великой отечественной. На той войне погибли прадеды мои, и
дед при обороне Киева пал смертью храбрых, а ныне Киев снова
оккупирован.
Запомнились и бои за Саур-Могилу. У нас не было
тогда тяжелого вооружения, мы действовали как партизаны…и всегда
побеждали многократно превосходящего противника. Появлялись неожиданно в
тылу и "укроп косили" тщательно.
"ЗАВТРА". Бой за поселок Спартак…
ВИКИНГ.
Я не хочу вспоминать… как за чужие ошибки платили кровью мои бойцы.
"Двое — смерть одному, голове враг — язык, под каждым плащом рука
наготове". Приказы не обсуждают, их исполняют…
О том бое
рассказал один из ветеранов батальона "Викинги". Цитирую: "Комбат был
зол страшно. Разведку запретили делать, заверили: разведано — всё чисто.
Пошли колонной, тишина, никого… И — кердык, западня! Из всех казавшихся
брошенными окопов и блиндажей, из всех строений — огонь по нам. Викинг
сориентировался в долю секунды. Разбил всех на группы, просчитал
оптимальный маршрут отхода каждой. Если бы не его решение — полегли бы
мы там все. А он, с небольшой группой и БМП прикрытия — в пекло, к
военной части Спартака, штабу укров. Всё просчитал! Они и представить не
могли такой наглости. Пока укры соображали, что к чему, переносили
сектор обстрела то на одну группу, то на другую — мы прорвались к зданию
в/ч. Взрывы сплошняком — бах-бах-бах! Я шваркнулся лицом в фарш из
кровавой грязи и кусков тел. Голову поднимаю, глаза разлепил: эпическая
картина — Викинг на броне в полный рост! Неустрашимый мало сказать —
отморозок в смысле самом правильном! Срывает укровский флаг со стены,
прыгает, разворачивается, и — Бог знает, как его под таким обстрелом в
клочья не разнесло! — из подствола в окна украм гранаты швыряет. Дальше —
в Голливуде нервно курят. Год воюю, жути такой не видал: руки, ноги,
шмотья мяса разлетаются, туман из крови! Думал, так только в кино
бывает… Ушмыгнуть некуда! Когда мины в одно место по три раза шлепаются —
ты видел такое? Ползу змеей, вижу: Викинг колотит по БМП: разворот! Не
слышат! Он как долбанул — приклад сломал! Развернулась. Меня цап за
шиворот, поднял. Под прикрытием брони шлёпаем по грязи. А мины, воги —
отовсюду: бах-бах-бах! Как нас не раскромсало — чудо… Везде — трупы,
трупы разорванные. Смотрим: Макар, раненый! Викинг его затащил на броню —
езжай! Тут меня подконтузило. Грохнулся, помню только: Макар с брони
привстал, рукой машет, спокойненько так… Комбат рядом: "Ползи! Вперед!" —
по губам понимаю, а глаза у него бешеные. Смотрю, в руке у меня
граната, чеку больше держать не могу. Вскочил на секунду, метнул в
пустоту. Снова поползли, пока не черкануло меня осколком. Очнулся уже в
доме каком-то. Рассказали: БМП вернулась за комбатом, если б не он — я
там и остался бы…
…Помню: он подходит к окну, и — вспышка рваная
черная, стекла вспучились и картечью по стенам, все на пол рухнули, — из
"Града" по нам врезали. А Викинг даже не пригнулся. Хорошо, что шлем не
успел он снять и очки тактические. Обернулся, осколок стеклянный из
щеки выдергивает, усмехается: "Когда красавица с косой по-настоящему
поцелует — вы уже не почувствуете…" Все, кто выжил в той бойне на
Спартаке — выжил благодаря комбату. До конца дней буду о нём Бога
молить".
"ЗАВТРА". В отличие от других командиров, которых ценят,
уважают, превозносят, боятся — тебя бойцы по-настоящему любят,
насколько мне известно, только в твоём батальоне сохранилась старая
гвардия и те, кто начинал в Славянске в других подразделениях, ныне
присоединяются к "викингам". Есть у тебя свой управленческий секрет?
ВИКИНГ.
Нет. В основе управленческих схем всегда манипуляции, а я их намеренно
избегаю. Всё просто: в истории были конунги и полководцы, которые не
просто управляли войском, а имели дружину. Это совершенно особая система
взаимоотношений, контрманипулятивная. Каждый, кто рядом со мной, для
меня не просто солдат, а дружинник мой — друг и брат. И требования ко
всем просты: подавать личные примеры храбрости, идти плечом к плечу со
своими боевыми товарищами в любой ад, ценить и принимать каждого
человека как индивидуальность, и ни при каких условиях не предавать.
"ЗАВТРА".
3 июня 2015 года, в годовщину боя в Семёновке — начала полномасштабной
войны в Новороссии Генштаб ВСУ официально признал, что применяет против
нас "Грады" и другое тяжелое вооружение, а некоторые украинские политики
вновь заговорили о необходимости перенести войну на территорию России,
чтобы ускорить процесс ее распада. Это значит…
ВИКИНГ. …что в
"Минске-3" подпишут акт безоговорочной капитуляции ВСУ, а не очередное,
используемое хунтой для передышки соглашение о перемирии. Как человек
военный я не вправе перебирать возможные сценарии развития событий на
фронте. Скажу лишь, что противник (которого нельзя недооценивать)
столкнётся не с существующими исключительно в его воображении "ордами
москалей на арматах", — с асимметричными ответами Вооруженных Сил
народных республик. Что же касается разговоров о том, что нас "предали",
"слили", "любой ценой заталкивают назад в Украину", то это досужие
измышления, питающихся дезой в Сети. Нас никто никуда не может
затолкать. Мы сделали выбор и отстаиваем его ценой своих жизней. Если мы
— горстка плохо вооруженных, необученных бойцов — смогли (с военной
точки зрения у ополчения не было никаких шансов!) под Славянском одолеть
десятикратно превосходившую нас армию 46-миллионной страны, то кто нас
сможет победить теперь? А скоро наших ресурсов хватит, чтобы освободить
все оккупированные нацистами территории.
После одесской трагедии 2
мая у меня, как и у миллионов русских жителей страны-самоубийцы,
обозначаемой пока на карте "Ukraine" появилась лютая ненависть ко всему
украинскому. Когда унижают слабого, возникает чувство ненависти к
обидчику, когда обижают сильного, а он не отвечает — возникает чувство
жалости и презрения к нему. Мои бойцы не могут себе позволить быть
слабыми, и никогда не допустят, чтобы к нам кто-то испытывал жалость и
презрение оттого, что мы не смогли защитить русских и всех, кто восстал
против украинского нацизма, используемого США как один из инструментов
выдавливания русских из истории.
"ЗАВТРА". Самая сложная на данный момент проблема формирующейся армии ДНР/ЛНР?
ВИКИНГ.
Трансформация ополчения в полноценную армию требует времени и решения
множества организационно-технических, кадровых проблем. Но, как говорил
непобедимый Суворов: "Стремящемуся к великому надлежит и потерпеть…"
Главная проблема — формирование офицерско-сержантского корпуса. Много
готовых воевать и погибать, крайне мало имеющих военное образование и
командные навыки. Достаточно в республиках сочувствующих нам бывших
военных, но, если до сих пор не воюют, мобилизовывать их бессмысленно,
не бойцы. Командиры рождаются не по приказу, не на полигонах и смотрах, —
в бою. Это опыт всех войн. Мы проигрываем тогда, когда допускаем саму
возможность проиграть. До этого момента, даже погибая, мы побеждаем."
