28.02.16. Заметка от Василия Семенова.
"Бомж
оказался майором ВСУ. На блокпост ДНР, расположенный примерно в десяти
километрах к северо-востоку от приморского посёлка Широкино, вышел
сильно небритый мужик в потрёпанной гражданской одежде. Его вылинявшие
джинсы по колено были заляпаны подсохшей грязью. Когда его окликнули, он
медленно подошёл к бойцам охранения. На вопрос, кто такой и куда
направляется, ответил:
- Иду в Широкино. Я там раньше жил. А сейчас фактически бомжую. Дом разбит, документы сгорели.
- Ну и зачем же ты туда направляешься?
-
Может, в развалинах найду что-нибудь ценное, продам, куплю еды. Жить-то
надо. Да и похмелиться неплохо бы, - подмигнул он бойцам. - После
вчерашнего голова трещит!
- Что-то я не пойму тебя, дядя, -
сказал ополченец с позывным Гвоздь. – Ты вон какой здоровый бугай. Мог
бы наняться людям огороды копать или что-то ещё. А ты за семь вёрст
идёшь киселя хлебать. Кстати, дыхни-ка.
Оказалось, что прохожий трезв как стёклышко и никаким перегаром от него не несёт.
- Так голова, говоришь, трещит после вчерашнего? А ну-ка, иди за мной, мы тебя сейчас опохмелим!
Мужик
неожиданно оттолкнул бойца и прыжками бросился к «зелёнке». Но уйти
ему, разумеется, не удалось. Его догнали, скрутили, сообщили в штаб,
откуда вскоре примчалась машина. Как потом выяснилось, это был майор
ВСУ, служивший в армейской разведке и вышедший в тыл Вооружённых сил
Новороссии.
Эту историю я услышал от командира разведвзвода
Ворона, приехавшего домой на побывку. Я попросил его рассказать и о
других эпизодах из его боевой жизни.
- Побережье Азовского моря,
раннее утро. А нас поднимают по тревоге, и мы мчимся из казармы прямо к
кромке берега. На горизонте ещё со вчерашнего дня маячит приплывшая с
той стороны баржа. За ней всю ночь вели тщательное наблюдение. И вот на
рассвете от неё отделились две большие лодки и направились к берегу.
Мы
залегли, стараясь никак себя не обнаружить. А когда до полосы прибоя
осталось менее двухсот метров, наш командир оглушительно заорал в
громкоговоритель: «Вы под прицелом! Не вздумайте повернуть назад:
гребите быстро к берегу, иначе открываем огонь на поражение!»
Украинским
солдатам, видимо, никак не улыбалось героически погибнуть за «единую
Украину». Поэтому они беспрекословно подгребли к берегу и под дулами
автоматов вытащили на песок лодки. Отстреливаться никто даже и не думал.
Их быстро разоружили и всех четырнадцать человек отвели в штаб, где
провели допрос. Это была самая крупная группа, которую противник пытался
перебросить на нашем участке фронта.
Но эти, по крайней мере,
остались живы и имеют шанс вернуться к своим семьям. А вот диверсантам
из другой группы сильно не повезло. Им удалось перейти линию фронта. С
каким заданием – теперь уже рассказать некому. А дело было так: на
блокпосту стояли три бойца. И хотя это является грубейшим нарушением
устава, двое из них отправились в соседний посёлок, оставив на посту
третьего, самого молодого. Мол, ты парень, не беспокойся, мы минут через
тридцать-сорок вернёмся…
Однако вернуться им пришлось намного
раньше. Уже подходя к магазину на окраине посёлка, они услышали
автоматные очереди, а затем взрыв. Опрометью бросились назад, а когда
подбежали к блокпосту, то увидели что оставленный здесь пацан
жив-здоров. А в нескольких десятках метров на дороге и на обочине лежат
три солдата с шевронами ВСУ.
Видимо, они наблюдали за блокпостом,
а когда увидели, что два разгильдяя ушли, решили напасть. Но Костя, так
звали молодого бойца, открыл огонь и кинул гранату. В результате всей
этой истории нарушители понесли строгое наказание, а парня представили к
награде.
- Ты рассказываешь о том, что происходило на нашей
стороне линии противостояния. Но ведь ты разведчик, значит, ходил и на
ту сторону?
- Ходил. В среднем три раза в неделю. Перед нами
стояла задача - выяснить, где и какая техника противника находится,
какие ротации вражеских подразделений происходят на участке между
Широкино и Мариуполем. Обстановка продолжает оставаться тревожной. Часто
по ночам с той стороны слышен гул моторов. Обычно с трёх ночи до пяти
утра. Вот мы и выясняли: где что стоит и куда движется.
- Ну и что, выяснили?
-
Принято говорить, что в украинской армии техники либо не хватает, либо
она вся устаревшая, никуда не годная. Какое-то время после Иловайского
котла так оно и было. Но сейчас ситуация изменилась не в лучшую для нас
сторону. Там появились новые танки, бронетранспортёры. В большинстве
своём, конечно, ещё советского производства, но в хорошем состоянии. В
том числе и те, которые были доставлены сюда из стран бывшего
Варшавского договора. Они же теперь все в НАТО и перешли на натовские
стандарты вооружения. А советскую технику охотно сбывают Украине.
Появилась
и американская техника - передвижные радарные установки, другие машины
заокеанского производства. Появились и американские советники, хотя
хватает и бывших «братьев» по соцлагерю, это, главным образом, поляки и
румыны.
Ну, поляки – понятно: веками точат зубы на жирные
украинские чернозёмы да и русофобией маются уже лет четыреста. А вот
румын я не понимаю: они что, решили реванш получить за своих дедов,
которых Красная армия лупила в хвост и в гриву в этих же степях? Уверен,
и внуков постигнет та же участь.
- И всё это вы узнали в ходе рейдов по вражеским тылам?
- В основном – да.
- Приходилось «языков» брать?
-
Мы в основном действуем в ближнем тылу противника. О том же, что
творится дальше, можно узнать только у самого противника. Не хочу
хвастаться, но пока в нашем подразделении не было ни одного неудачного
рейда. Ведь ребята из ВСУ и нацбатальонов испытывают неодолимое
пристрастие к алкоголю и наркотикам. Причём шприцы, которыми они себе
эту гадость в вены впрыскивают, мы неоднократно обнаруживали прямо на их
боевых позициях.
Обычно мы проникаем ночью через линию
разграничения и скрытно подбираемся к одной из вражеских огневых точек.
До некоторых вояк смысл происходящего доходит только тогда, когда они
оказываются уже на нашей территории.
- Почему они так ведут себя?
-
Думаю, что сказывается так называемый «синдром оккупантов». Несмотря на
постоянную ложь, что воюют они на Украине и за украинскую землю, они
чувствуют себя в чужом краю. Ощущают ненависть со стороны населения и
постоянно ждут удара в спину. Идейных среди них немного, у других нервы
не выдерживают, третьи просто отбывают срок службы.
Конечно,
несмотря на все недостатки, противника не стоит недооценивать.
Достаточно на той стороне и профессионалов. Да и разведка у них тоже
работает опытная и подготовленная. Вот приведу пример. Сидим, смотрим
вечером телевизор. И российские, и ДНРовские, и украинские каналы. И тут
вдруг на канале 1СТV видим ролик, в котором показана наша казарма,
причем изнутри. Это ж кто-то снял и передал на ту сторону!
- Ну и кто это был?
-
Не могу сказать. Это закрытая информация. Но следствие, как говорится,
ведётся. Всегда надо помнить, что в наших рядах могут оказаться и
вражеские шпионы, и предатели. Это вполне понятно и неудивительно. Надо
только уметь с ними бороться. Как, например, мы научились бороться с
воздушной разведкой противника. Сейчас нам серьезно досаждают
беспилотники. То днём, то ночью слышится их назойливое гудение в небе.
Но мы научились и их сбивать. В шутку называем это занятие «охотой на
уток».
- А какие-нибудь забавные случаи можешь припомнить?
-
Какие на войне могут быть забавы? Конечно, без юмора не прожить, вот и
рассказываем друг другу байки, анекдоты. Но если ты имеешь в виду
конкретные ситуации, могу рассказать, как боролись с наглядной агитацией
противника. На высоте около Широкино они подняли флаг Украины, ВСУ,
флаги батальонов «Азов» и «Айдар». Эти цветные тряпки долго мозолили нам
глаза. Но после договорённостей о прекращении огня командование долго
не разрешало нам разобраться с ними. А потом все-таки дали отмашку:
снимайте! И мы постарались, за несколько минут посбивав их с флагштоков,
чтобы больше они не поганили донецкое небо.
- А как ты оцениваешь ситуацию в целом?
-
Ситуация, конечно, напряжённая. Противник постоянно подтягивает боевую
технику, получает пополнение в живой силе. Провокации не прекращаются.
Нас регулярно обстреливают. И из стрелкового оружия, и из гранатомётов,
закидывают минами. Активизировались снайперы, которые наносят нам
серьезный урон. Поэтому для контрснайперской работы приглашаются группы
наших специалистов. Сейчас вот я дома, но на душе тревожно: как там
ребята? Все эти перемирия на самом деле фикция. Да сколько уже раз
договоры заключали, а украинская сторона и не думала их соблюдать. В
итоге провокации и обстрелы на нашем участке фронта происходят
регулярно, не так давно, потеряв бдительность, погибли трое наших
армейцев. Недаром говорят, что устав караульной службы написан кровью.
- А с местными жителями, особенно с теми, кто находится на той стороне, приходится общаться?
-
Жители прифронтовых сёл и посёлков редко приезжают из Мариуполя, хотя
на нашей стороне у многих осталось жильё, дачи, земля. У кого-то жильё
разрушено. Кто-то работу нашёл в большом городе - в разорённой провинции
с этим совсем плохо. Но скажу одно. И эти беженцы, и коренные
мариупольцы ждут - не дождутся освобождения. Многие спрашивают: когда же
мы, наконец, возьмём Мариуполь? К сожалению, у нас пока нет ответа и
нет приказа."