07.05.16. Заметка от Василия Семенова.
"Три
истории о жизни в украинской оккупации. Через райцентр Амвросиевку
после её освобождения от украинской армии проходят пути многих беженцев с
оккупированных либо обстреливаемых территорий ДНР. Одни задерживаются
здесь надолго, другие едут дальше, в Россию. А некоторые возвращаются
домой. Анне Саркисовой до возвращения домой ещё куда как далеко. Ведь
она родом из оккупированного ВСУ Красноармейска - города на севере
Донетчины.
Первая кровь в Красноармейске
-
Наш город первым подвергся ударам со стороны карателей, - рассказывает
Анна. - Уже 11 мая в день референдума перед зданием администрации
пролилась кровь.
- Но ведь в Мариуполе украинские каратели уже 9 мая стреляли по людям? – возражаю я
-
На самом деле столкновения с украинскими силовиками на красноармейской
земле начались ещё в марте, когда местнаые жители не дали пройти в город
двум украинским танкам. Тогда, правда, киевские вояки стреляли в
воздух, поверх голов. А вот 11-го мая мы имели дело уже не с армией, а с
карательным батальоном «Днепр», который направил в наш город тогдашний
губернатор Днепропетровска олигарх Коломойский, точивший зубы на
Красноармейский район, желая присоединить его вместе со всеми шахтами и
предприятиями к своей вотчине.
Украинские боевики тогда заняли
здание райадминистрации, разогнали избирком. Их задачей было не
допустить проведения референдума о самостоятельности Донбасса. На
площади перед зданием райадминистрации сразу же собралась толпа
неравнодушных граждан. А на ступенях стояли каратели, держа автоматы
наизготовку. Их предводитель, стриженый наголо мордоворот, требовал
разойтись. Но возмущённые люди выкрикивали: «Кто вас сюда прислал?»,
«Зачем сорвали флаг?». На это он тот бубнил в ответ «Мы служим народу
Украины, а сепаратистским флагам не место в украинском городе», чем ещё
больше подзадоривал возмущённых красноармейцев. Один из них сказал:
«Если вы служите народу Украины, то мы и есть этот народ. Прикажи своим
людям поставить оружие на предохранители». Его поддержали в толпе: «Дай
команду, пусть стволы опустят». Перепалка продолжалась до тех пор, пока
первые ряды собравшихся не двинулись к ступеням здания администрации. И
тогда прозвучали первые автоматные очереди. Кто-то упал на землю. А
многие просто не поняли, что произошло. Выстрелы продолжали трещать.
Стоявшие впереди мужчины подхватили упавших и понесли их на газон.
Кто-то звонил по мобилке, вызывая «скорую». Если эти фашисты хотели нас
напугать, то добились обратного эффекта: с площади практически никто не
ушёл. Тогда украинские вояки сами развернулись и скрылись внутри здания.
В
тот день погибли под огнём карателей два наших земляка. Одному пуля
через челюсть вошла в голову, и он умер тут же на руках товарищей.
Второго с простреленным бедром не успели довезти до больницы – скончался
от потери крови. Было ещё несколько раненых, притом тяжёлых.
Вот
так и началась оккупация Красноармейска. Каратели из батальона
«Днепр-1» разместились в городе и его окрестностях. Сразу же начались
аресты активистов. А потом люди стали пропадать. Я забрала детей и, пока
было возможно, выбралась из города - уехала к родственникам на восток
Донецкой области.
- А где же ваш муж?
- А где ему ещё быть? Воюет. Пришлось опытному шахтёру сменить отбойный молоток на автомат.
- Домой сильно тянет?
-
Я уже привыкла. Да и можно ли сейчас назвать Красноармейск домом? Я
регулярно звоню оставшимся там родственникам и друзьям. Они рассказывают
порой ужасные вещи. Люди запуганы. Многие, как я, хотели бы уехать, но
теперь это сделать гораздо сложнее. А жить становится всё труднее.
Закрываются предприятия. нет работы... Вот на днях мне сообщили, что
одну из шахт объединения «Селидовуголь» на территории нашего района
собрались остановить, а другую вообще решили затопить водой. На то, что
люди останутся без средств к существованию, умрут городки и посёлки, для
которых шахты являются градообразующими предприятиями, оккупационной
администрации глубоко наплевать.
Нынешние украинские власти
озабочены другим: как бы торжественнее отметить день рождения их
главного упыря – Бандеры. Хотели в Красноармейске провести факельное
шествие, да не получилось. На чествование Бандеры удалось собрать три
десятка человек. Конечно, уроды и предатели есть везде, но меня радует,
что в нашем городе их оказалось немного. А сегодня утром мне позвонили и
сказали, что в городе и районе началась очередная волна мобилизации. Вы
представляете, людей, которых зовут «ватниками» и «колорадами» теперь
заставят стрелять в своих братьев!
Вы, «сепары», и в темноте посидите...
-
Мою жизнь в оккупированной Авдеевке, рассказывает бежавшая оттуда Софья
Павлова, определяли два постоянных ощущения – голод и страх. Как только
в Авдеевку пришли украинские «освободители», сразу же начались пьяные
дебоши и грабежи. У нас бесчинствовали и «Правый сектор», и «Днепр», и
«Айдар» и ещё какие-то сволочи. Привезли милиционеров из Чернигова и
Днепропетровска, заменили ими наших, местных. А привезенные сами вели
себя как бандиты: приставали к людям, хамили, по ночам магазины
грабили... В холодное время отобрали у людей генераторы. Мол, вы,
«сепары», и в темноте посидите. Не пропускали в город ни продукты, ни
уголь... С кем, спрашивается, боролись, кому хотели досадить? Потом,
кроме украинских вояк, появились иностранцы – поляки, американцы,
прибалты... Но с нами они практически не общались. Заняли лучшие
квартиры в уцелевших многоэтажках, а местных и близко никого туда не
подпускали - поставили прямо в жилых кварталах свои блокпосты. При
обстрелах сами прятались в подвалах, а нас туда не пускали. Да ещё потом
фотографировались на фоне руин.
- А люди у вас пропадают?
- Как сейчас – не знаю, я уже полгода как уехала. А при мне – да, в основном молодёжь. И никого потом так и не нашли...
«Бабушка, нас снова будут убивать»?
Екатерина
Савчук вместе с трёхлетней внучкой чудом вырвалась в своё время из
города Дебальцево, того самого, где случился знаменитый и позорный для
украинской армии Дебальцевский котел.
- Сказать, что там творился
ад – значит, ничего не сказать,- говорит пожилая женщина. - В частном
секторе по улицам ездил украинский танк, который просто в упор
расстреливал жилые дома. И плевать было танкистам, что в домах могут
быть люди! Они ведь нас за людей не считают! Внучка моя, Алина, до сих
пор напугана. Ночами плохо спит. А недавно мы проходили, когда шли в
собес, мимо какого-то подвала, на дверях которого был навесной замок.
Алина увидела его, и говорит: «Бабушка, а если начнут стрелять, как же
мы в подвале спрячемся, если он заперт?». Я стала ее успокаивать, но как
это сделать, когда то с севера, то с запада доносится звук
артиллерийской канонады! И каково самой слышать от внучки вопрос:
«Бабушка, а что, нас скоро опять будут убивать?»...
Подобных
историй на донецкой земле сегодня можно услышать множество, в любом
уголке шахтерского края, охваченного войной, которая длится уже два года
и конца этому не видно, несмотря на громкую трескотню политиков и
дипломатов, живущих в параллельной реальности, где нет человеческого
горя и страданий, беженцев и военных действий."