03.06.16. Заметка от Егора Холмогорова.
«Севастополь — самый европейский город России. Судите сами: в нем есть английское, французское, немецкое, итальянское и даже турецкое кладбище. Геополитические туристы заезжали в его окрестности, дабы оспорить тот факт, что Крым наш, но так тут и оставались. Иль нам с Европой спорить ново? Наших тоже полегло немало — на Северном берегу Севастопольской бухты раскинулось огромное заповедное Братское кладбище, над которым возвышается усеченная пирамида церкви Николая Чудотворца. На стенах этого храма-обелиска были выбиты на диоритовых досках названия воинских частей, защищавших город в Крымскую войну. Во время второй обороны в годы Великой Отечественной в святое место попало несколько снарядов, доски рухнули, но сейчас их восстанавливают, как и надгробия воинов и генералов. Охранявшие Севастополь адмиралы Нахимов, Корнилов и Истомин вместе со своим учителем адмиралом Лазаревым покоятся в крипте Владимирского собора на южной стороне, на горе. (Туда путешественники забираются не всегда, хотя нужно обязательно побродить по ее тихим улочкам и восхититься выполненным в античном стиле Петропавловским собором.) А на Братском, среди своих солдат, легли генералы Тотлебен и Хрулев. Оборона у севастопольцев в крови. Что вполне естественно для того, кто вырос под впечатлением панорамы Рубо, дающей тебе точку обзора с Малахова кургана, из самого центра защитной позиции. А кладбища и памятники героям тут повсюду, но совсем не навевают скорби о городе, где бронза монументов по-особому светится на южном солнце — даже в феврале оно зачастую прогревает воздух до +18. Севастополь — это застывший в камне и металле эпос. А эпические герои жалости не требуют. Поэтому ни в коем случае не оскорбите севастопольцев ошибкой, назвав величественное сооружение, ставшее символом города, памятником погибшим кораблям. Они не «погибли», а были затоплены по приказу командования, дабы англо-французский флот не смог прорваться в бухту и расстреливать гарнизон и жителей с убойной дистанции. То есть ушли под воду не напрасно. А в XXI веке у них нашелся преемник — в марте 2014-го стоявший много лет на приколе и списанный после пожара большой противолодочный корабль «Очаков» затопили на выходе из Донузлава, заблокировав там украинские суда. Проплывая здесь до известных событий, мне всегда было грустно видеть красавец-корабль — обшарпанный и ржавеющий, напоминавший упадок нашего ВМФ в 90-х. И вот — даже в таком виде — ему удалось напоследок хорошо послужить России. Вообще, если хотите взглянуть на Черноморский флот, то ни в коем случае не соблазняйтесь обещаниями владельцев катеров, зазывающих на «путешествие по бухтам». Они отвезут в Южную, красивую, конечно, но стоят там второстепенные суда — плавгоспитали, минные тральщики и т.д. Главные силы базируются в «Голландии», и на него с катера вы поглазеете только издалека. Сделать надо по-другому. Пройти мимо памятника адмиралу Нахимову, попутно вспомнив его историю. Он был поставлен в 1898 году к 45-летию Синопского сражения, но в 1928-м демонтирован. Восстановили монумент спустя 30 лет, причем с изменениями, внесенными скульптором Томским: сутулый флотоводец вытянулся как штык, а на поясе у него вместо трофейной кривой сабли Осман-паши, взятой в сражении, оказался прямой палаш. К тому же адмирала развернули лицом к городу, что, впрочем, очень выигрышно смотрелось на фото массовых митингов, запустивших Русскую весну. Итак, пройдя мимо Нахимова, оставим справа знаменитую Графскую пристань и возьмем дешевый билет до Инкермана. Теперь у нас есть пропуск в Севастопольскую бухту. Катер неспешно и лениво прорежет ее насквозь, и можно будет полюбоваться малыми ракетными судами на воздушной подушке проекта «Бора», большим противолодочным кораблем «Керчь», крупными десантными транспортниками, ракетным крейсером «Москва». Впрочем, в этом году — как повезет, почти все боевые силы ЧФ заняты в поддержке российской миссии в Сирии. Туда-сюда снуют через Босфор «десантники», а «Москва» прикрывает небо своей мощной ПВО, поэтому в Севастополе их, возможно, не окажется даже на день ВМФ — 31 июля. Зато в начале лета к постоянному месту базирования прибудет новейший фрегат «Адмирал Григорович». Многое из увиденного, однако, вряд ли обрадует: свалки металлолома на берегах, остовы отслуживших свое посудин и сиротливые причалы Севастопольского морского завода, на которые, правда, возвращается жизнь, по мере того как он вливается в систему российского ВПК. По какой-то проржавевшей лестнице спускаются мальчишки и, мгновенно скинув одежду, бросаются в воду — не избалованные пляжами севастопольцы умеют купаться повсюду. Для них море не рекреационная зона, а среда обитания. Прибыв в Инкерман, невозможно пропустить пещерный монастырь — одну из главных святынь Севастополя, названный в честь священномученика Климента, папы римского, сосланного в Херсонес и погибшего здесь на самой заре христианства... Некогда монастырь органично переплетался с остатками византийской крепости Каламита (над которой ныне развевается российский стяг), но в советский период значительную часть строений снесли, так что теперь обитель с пещерными церквями располагается отдельно. Немало пещер, использовавшихся в Средневековье, теперь заброшены и, как соты, усеивают скалу. Задумываешься: как же тут жили монахи? Оказывается, пещера служила лишь основой кельи — скала была покрыта лестницами и деревянными пристройками, которые представляли собой среду обитания отшельников. Как и монастыри Греции, это напоминало большой муравейник для тех, кто выбрал уход из мира. Но говорят, что самые суровые здешние подвижники во все времена предпочитали вершины гор — сегодня монастыри восстанавливаются и там. На часть флотилии можно посмотреть и с другого ракурса — отправившись на Херсонес, где группа ракетных кораблей, базирующихся в Карантинной бухте, предстанет во всем мирном великолепии. Когда-то эта бухта являлась торговым портом славного древнего города. Тут разгружали стекло, керамику, драгоценности, отсюда вывозили в Грецию, Рим и Византию вино, хлеб, уксус и легендарный местный рыбный соус. В античности он считался изысканным кушаньем, хотя нынче мутит от одного рецепта: рыбу оставляли загнивать на солнце в специальных ямах, сохранившихся и по сей день. Запах над Херсонесом стоял, подозреваю, весьма специфичный. Но для той эпохи это был запах цивилизации, чьи богатства веками оставались предметом зависти соседних народов, как кочевых, так и оседлых. Чтобы защищаться, требовались мощные стены, высокие башни и надежный гарнизон. В V веке византийский император Зенон истратил изрядную сумму на то, чтобы укрепить башню. Впрочем, русских «варваров» во главе с Владимиром Святославичем бастионы не остановили — город русичи взяли, князь крестился, и это стало началом нашего православия. Где-то в запасниках Студии имени Грекова хранится диорама великого художника Павла Рыженко «Крещение войска князя Владимира в Херсонесе» — хорошо бы ей обрести постоянную экспозицию. Башня Зенона сложена из известняка и ракушечника, царапающего тебя окаменевшими створками древних мидий. Устроившись на вершине византийского артефакта, удобно следить за жизнью ракетных кораблей (которые я бы ни в коем случае не называл «катерами») и слушать, как командир по громкой связи выговаривает подчиненным за недостатки. Снова и снова здесь пронизывает не оставляющее в Крыму ни на минуту ощущение взаимопроникновения старины, великой русской истории и дня сегодняшнего. Связь эпох оказывается не просто метафорой. Ты попадаешь в античность и дышишь ею; подвиги наших предков, защищавших Малахов курган, оборонявших 35-ю батарею, штурмовавших Сапун-гору, живут совсем рядом, будучи частью повседневности, в которой вырастают поколения новых героев. Если у вас есть сын — обязательно привезите его в Севастополь.»
«Севастополь — самый европейский город России. Судите сами: в нем есть английское, французское, немецкое, итальянское и даже турецкое кладбище. Геополитические туристы заезжали в его окрестности, дабы оспорить тот факт, что Крым наш, но так тут и оставались. Иль нам с Европой спорить ново? Наших тоже полегло немало — на Северном берегу Севастопольской бухты раскинулось огромное заповедное Братское кладбище, над которым возвышается усеченная пирамида церкви Николая Чудотворца. На стенах этого храма-обелиска были выбиты на диоритовых досках названия воинских частей, защищавших город в Крымскую войну. Во время второй обороны в годы Великой Отечественной в святое место попало несколько снарядов, доски рухнули, но сейчас их восстанавливают, как и надгробия воинов и генералов. Охранявшие Севастополь адмиралы Нахимов, Корнилов и Истомин вместе со своим учителем адмиралом Лазаревым покоятся в крипте Владимирского собора на южной стороне, на горе. (Туда путешественники забираются не всегда, хотя нужно обязательно побродить по ее тихим улочкам и восхититься выполненным в античном стиле Петропавловским собором.) А на Братском, среди своих солдат, легли генералы Тотлебен и Хрулев. Оборона у севастопольцев в крови. Что вполне естественно для того, кто вырос под впечатлением панорамы Рубо, дающей тебе точку обзора с Малахова кургана, из самого центра защитной позиции. А кладбища и памятники героям тут повсюду, но совсем не навевают скорби о городе, где бронза монументов по-особому светится на южном солнце — даже в феврале оно зачастую прогревает воздух до +18. Севастополь — это застывший в камне и металле эпос. А эпические герои жалости не требуют. Поэтому ни в коем случае не оскорбите севастопольцев ошибкой, назвав величественное сооружение, ставшее символом города, памятником погибшим кораблям. Они не «погибли», а были затоплены по приказу командования, дабы англо-французский флот не смог прорваться в бухту и расстреливать гарнизон и жителей с убойной дистанции. То есть ушли под воду не напрасно. А в XXI веке у них нашелся преемник — в марте 2014-го стоявший много лет на приколе и списанный после пожара большой противолодочный корабль «Очаков» затопили на выходе из Донузлава, заблокировав там украинские суда. Проплывая здесь до известных событий, мне всегда было грустно видеть красавец-корабль — обшарпанный и ржавеющий, напоминавший упадок нашего ВМФ в 90-х. И вот — даже в таком виде — ему удалось напоследок хорошо послужить России. Вообще, если хотите взглянуть на Черноморский флот, то ни в коем случае не соблазняйтесь обещаниями владельцев катеров, зазывающих на «путешествие по бухтам». Они отвезут в Южную, красивую, конечно, но стоят там второстепенные суда — плавгоспитали, минные тральщики и т.д. Главные силы базируются в «Голландии», и на него с катера вы поглазеете только издалека. Сделать надо по-другому. Пройти мимо памятника адмиралу Нахимову, попутно вспомнив его историю. Он был поставлен в 1898 году к 45-летию Синопского сражения, но в 1928-м демонтирован. Восстановили монумент спустя 30 лет, причем с изменениями, внесенными скульптором Томским: сутулый флотоводец вытянулся как штык, а на поясе у него вместо трофейной кривой сабли Осман-паши, взятой в сражении, оказался прямой палаш. К тому же адмирала развернули лицом к городу, что, впрочем, очень выигрышно смотрелось на фото массовых митингов, запустивших Русскую весну. Итак, пройдя мимо Нахимова, оставим справа знаменитую Графскую пристань и возьмем дешевый билет до Инкермана. Теперь у нас есть пропуск в Севастопольскую бухту. Катер неспешно и лениво прорежет ее насквозь, и можно будет полюбоваться малыми ракетными судами на воздушной подушке проекта «Бора», большим противолодочным кораблем «Керчь», крупными десантными транспортниками, ракетным крейсером «Москва». Впрочем, в этом году — как повезет, почти все боевые силы ЧФ заняты в поддержке российской миссии в Сирии. Туда-сюда снуют через Босфор «десантники», а «Москва» прикрывает небо своей мощной ПВО, поэтому в Севастополе их, возможно, не окажется даже на день ВМФ — 31 июля. Зато в начале лета к постоянному месту базирования прибудет новейший фрегат «Адмирал Григорович». Многое из увиденного, однако, вряд ли обрадует: свалки металлолома на берегах, остовы отслуживших свое посудин и сиротливые причалы Севастопольского морского завода, на которые, правда, возвращается жизнь, по мере того как он вливается в систему российского ВПК. По какой-то проржавевшей лестнице спускаются мальчишки и, мгновенно скинув одежду, бросаются в воду — не избалованные пляжами севастопольцы умеют купаться повсюду. Для них море не рекреационная зона, а среда обитания. Прибыв в Инкерман, невозможно пропустить пещерный монастырь — одну из главных святынь Севастополя, названный в честь священномученика Климента, папы римского, сосланного в Херсонес и погибшего здесь на самой заре христианства... Некогда монастырь органично переплетался с остатками византийской крепости Каламита (над которой ныне развевается российский стяг), но в советский период значительную часть строений снесли, так что теперь обитель с пещерными церквями располагается отдельно. Немало пещер, использовавшихся в Средневековье, теперь заброшены и, как соты, усеивают скалу. Задумываешься: как же тут жили монахи? Оказывается, пещера служила лишь основой кельи — скала была покрыта лестницами и деревянными пристройками, которые представляли собой среду обитания отшельников. Как и монастыри Греции, это напоминало большой муравейник для тех, кто выбрал уход из мира. Но говорят, что самые суровые здешние подвижники во все времена предпочитали вершины гор — сегодня монастыри восстанавливаются и там. На часть флотилии можно посмотреть и с другого ракурса — отправившись на Херсонес, где группа ракетных кораблей, базирующихся в Карантинной бухте, предстанет во всем мирном великолепии. Когда-то эта бухта являлась торговым портом славного древнего города. Тут разгружали стекло, керамику, драгоценности, отсюда вывозили в Грецию, Рим и Византию вино, хлеб, уксус и легендарный местный рыбный соус. В античности он считался изысканным кушаньем, хотя нынче мутит от одного рецепта: рыбу оставляли загнивать на солнце в специальных ямах, сохранившихся и по сей день. Запах над Херсонесом стоял, подозреваю, весьма специфичный. Но для той эпохи это был запах цивилизации, чьи богатства веками оставались предметом зависти соседних народов, как кочевых, так и оседлых. Чтобы защищаться, требовались мощные стены, высокие башни и надежный гарнизон. В V веке византийский император Зенон истратил изрядную сумму на то, чтобы укрепить башню. Впрочем, русских «варваров» во главе с Владимиром Святославичем бастионы не остановили — город русичи взяли, князь крестился, и это стало началом нашего православия. Где-то в запасниках Студии имени Грекова хранится диорама великого художника Павла Рыженко «Крещение войска князя Владимира в Херсонесе» — хорошо бы ей обрести постоянную экспозицию. Башня Зенона сложена из известняка и ракушечника, царапающего тебя окаменевшими створками древних мидий. Устроившись на вершине византийского артефакта, удобно следить за жизнью ракетных кораблей (которые я бы ни в коем случае не называл «катерами») и слушать, как командир по громкой связи выговаривает подчиненным за недостатки. Снова и снова здесь пронизывает не оставляющее в Крыму ни на минуту ощущение взаимопроникновения старины, великой русской истории и дня сегодняшнего. Связь эпох оказывается не просто метафорой. Ты попадаешь в античность и дышишь ею; подвиги наших предков, защищавших Малахов курган, оборонявших 35-ю батарею, штурмовавших Сапун-гору, живут совсем рядом, будучи частью повседневности, в которой вырастают поколения новых героев. Если у вас есть сын — обязательно привезите его в Севастополь.»
