30.10.15. Материал от Вячеслава Алтухова.
"Александр
Дугин: Война на Донбассе будет навязана нам Вашингтоном и Киевом.
Русская весна и геополитическая диастола. Всего полтора года назад имя
профессора МГУ, лидера Евразийского союза молодежи, известного философа и
политолога Александра Гельевича Дугина не сходило с первых полос газет и
крупнейших порталов русскоязычного интернета, его цитировали по ТВ, на
него ссылались политики. Полтора года назад Дугин был одним из тех, кто в первых рядах поднял флаг Русской весны и повел за собой людей.
Его
ненавидел враг, чуть ли не больше, чем местных лидеров восстания. Запад
раз за разом вводил санкции против его самого и его учеников, тем самым
признавая вклад в борьбу, как с неонацистской Украиной, так и со
становлением американской гегемонии.
Со сменой кремлевского курса
Александр Дугин согласиться по идеологическим и моральным принципам не
смог. Он больше не давал больших интервью, не появлялся на экранах ТВ и
тому были свои причины.
Спустя почти год после молчания Александр
Гельевич рассказал в эксклюзивном интервью агентству «Новороссия» о
нынешних итогах Русской весны, войне в Сирии и неизбежности финальной
битвы на Донбассе:
- Александр Гельевич, вопрос как к признанному
идеологу Русской Весны: как Вы оцениваете сегодняшнюю ситуацию в
Новороссии, что задумывалось в самом начале и получилось на самом деле?
-
Я долго воздерживался от каких-либо комментариев по поводу
происходящего на Донбассе и для этого были серьезные основания. Сейчас, я
полагаю, прошло уже несколько циклов осмысления тех драматических
событий, которые принято называть «Русской весной» и мы имеем
возможность более взвешенно, спокойно и аналитично отнестись к теме,
которая для меня лично стала колоссальной сердечной, духовной раной.
Тема
«Русской весны» - это моя прямая и живая боль. Я не могу говорить об
этом спокойно. Это не просто потеря близких людей - это глубочайший удар
в самый центр тех ожиданий, которые я связывал с Новороссией в деле
возрождения России, ее духа, ее идентичности. В деле пробуждения России.
Долгое
время я вообще не мог говорить на темы подобного рода, воздерживался от
комментариев и уклонялся от оценок, в силу глубокой травмы, которую я
испытывал, как один из первых энтузиастов процесса возрождения Великой
России, начиная с Крыма, через Новороссию и далее. Сейчас травма не то,
что проходит, но, по крайней мере, как рана, становиться не столь
острой.
После этого предисловия, я хотел бы сделать некоторый анализ того, как я вижу ситуацию.
Россия
– это не Российская Федерация. Россия – это Русский мир, цивилизация,
один из полюсов многополярного мира, которым мы должны были бы быть и
просто обязаны стать.
История России, подобна сердцебиению. Наше русское сердце то сжимается, то расширяется.
Оно
сжалось после распада СССР, наша территория уменьшилась, так часто
бывало в истории, так было, к примеру, в 1917 году, но всякий раз
границы расширяются заново.
В конце 90-х и начале двухтысячных
произошел перелом. Я как геополитик следую за пульсом Русской истории -
это и мой пульс тоже, мое сердце стучит в таком же точно ритме, как и
сердце моей страны, моего народа. Я ждал диастолы.
Чтобы было
понятней: сердечный ритм представляет собой систолы и диастолы, сужения и
расширения. Диастола, соответственно, – это расширение.
Каждый
раз наше сердце прекращает сужаться и начинает расширяться, ровно так же
и Русская цивилизация заново начнет возвращаться к своим собственным
(естественным, континентальным) формам. И в первую очередь это
возвращение было связано с интеграцией постсоветского пространства. Сам
термин «Евразийство» и есть та самая диастола. Евразийство - это когда
Россия объединяет все постсоветское, а на самом деле русское, имперское,
цивилизационное пространство, придавая культурной категории русский мир
геополитическое и военно-стратегическое измерение.
И вот я ждал
этой диастолы, но не просто ждал, наблюдая (как ждут троллейбус), а
всячески содействовал этой сердечной фазе, являясь идеологом и активным
практиком евразийства, интеграционных процессов на постсоветском
пространстве и последовательным апологетом возрождения Великой России,
Большой России.
Надо сказать, что все признаки нового расширения
были на лицо: начало евразийской интеграции в виде ЕврАзЭс, а потом и
создание Евразийского союза. Принуждение проатлантического режима
Саакашвили к миру, когда мы впервые вышли за границы Российской
Федерации и не позволили подавить очаги пророссийского сопротивления на
Южном Кавказе, в Южной Осетии и Абхазии. И, конечно в ответ на действия
наших врагов – атлантистов, попытавшихся взять под контроль американской
гегемонии братский украинский народ, - присоединение Крыма. Во всем
этом я видел расширение русского сердца – геополитическую диастолу.
Далее,
логически следовала за Крымом и Новороссия, и я не вижу никакой разницы
между ними. Абсолютно уверен, что если мы потеряем Донбасс, то потеряем
Крым, а затем и всю Россию, потому что, если прервать диастолу -
произойдет сердечный сбой, скол нашего исторического бытия, исторической
ритмики. Поэтому я и бился отчаянно за Русскую Весну и против
предательства Новороссии.
Еще раз повторяю: Русская Весна – это
требование нашего русского исторического бытия. Россия либо будет
Великой, либо ее не будет. Великая Россия – это не только территория, и
тем более, не экспансия - нам не нужно ничего чужого. И я совсем не
против существования суверенной Украины, если бы только она была бы
нашим союзником или партнером, по меньшей мере нейтральным,
промежуточным пространством. Хотело бы быть вместе, в одной державе, но
тут уж решать самим гражданам Украины. Но вот чего точно и никак
допустить нельзя, так это атлантистской оккупации Украины. Это
геополитическая аксиома. Великой Россия может снова стать, и это
прекрасно понимают наши враги, только вместе с Украиной, либо
объединившись, либо выстроив сбалансированный альянс. Никак иначе.
Русская Весна невозможна без евразийского поворота в самой Украине – в
любой форме, мирно или как получится.
Украина может быть
самостоятельным и независимым государством исключительно в качестве
нашего союзника. Если она уже попала в оккупацию, то мы обязаны ее
освободить, или как минимум, обеспечить историческое бытие половине
населения, связывающего свою судьбу с нами. Сделать это – наш долг,
безусловный исторический императив. Если мы его не выполняем, то предаем
наших же людей, самих себя, свою историю. Я с самого начала Русской
Весны говорил об этом открыто и не изменил своего мнения до сих пор.
Но
сверху настояли: Крым наш, а Донбасс не наш, конечно не совсем не наш,
но неизвестно чей. С неопределенной перспективой. Но… кровь не вода, и
погибшие дети, и наконец, дух русской весны. Недопустимая цена за
оттягивающую дипломатию с сомнительным успехом. Ничего особенно
«хитрого» в этом не было…
Несмотря на это считаю, что сейчас не
уместна критика руководства страны, которой оно, за поведения на
Донбассе, скорее всего, вполне заслуживает: ведь как только критика
возникает (пусть с патриотического полюса), она тут же подхватывается
Западом в борьбе с самой Россией; критикуя власть, невольно становишься
во вражеские ряды. А это недопустимо и противоречит верности Отечеству,
находящемуся, по сути, в состоянии прямого конфликта с главным врагом –
США и блоком НАТО.
Что оставалось? Поблагодарить власть за
подавление Русской Весны? Критиковать власть, став в ряды врагов России?
Причем власть, все же продолжающую - пусть пустоватую и подчас даже
симуляционную - но все же патриотическую риторику; подавляющую не только
лучшее, но и худшее. В каждой половинчатости есть то, что ненавистно
нам, но и то, что ненавистно нашим врагам – известная диалектика
полстакана воды. Полупатриотизм – полулиберализм, где регулируются
миллиграммы в обе стороны, лишь бы не выйти из равновесия… Вот потому я и
молчал все это время. Критикуя стакан, в которой налито ровно половина,
мы атакуем не только пустоту, но и вторую половину, от имени которой
выступаем. Это называется гносеологический тупик, апория.
- Произошел сбой сердечного ритма России, диастола прекратилась?
- Я сейчас и заговорил на тему Новороссии, потому что произошло два события – большое и маленькое.
Первое
– это Сирия. Российская Федерация, не доведя до конца создание
периметра Великой России, Большой России и Русского мира, оставив
кровоточащую рану Донбасса в том жутком состоянии, в котором она
находится, выступила в защиту наших геополитических интересов на Ближнем
Востоке. Это более дальняя цель, но не менее важная. И тут я, как
геополитик, могу сказать – наша интервенция в Сирию является абсолютно
правильным, безупречным, обоснованным, ортодоксальным шагом по защите
наших национальных интересов.
Поясню: мы наблюдаем как в
Афганистане, Таджикистане и Узбекистане, и даже на Северном Кавказе
фундаментально растут тенденции, направленные на увеличение влияния
ИГИЛ. И если бы мы не сразились с ИГИЛ в Сирии, нам пришлось бы это
делать уже в Центральной Азии, а потом, возможно, и на территории
Российской Федерации.
Это план американцев - исламский
фундаментализм традиционно является инструментом в структуре
американской и антлантистской геополитики, это очевидный момент.
Исламское Государство – это американская спецоперация, направленная в
первую очередь против противников американской гегемонии на Ближнем
Востоке, в том числе (и в первую очередь) против нас.
Когда мы,
по просьбе Асада вторглись в Сирию, мы опять вернулись в историю, опять
обратились к диастоле русского сердца. После ступора, Минска,
нерешительности, колебаний, торговли, сомнительных перетягиваний
канатов. После кровавой паузы.
Посмотрите, что сейчас происходит.
Мы воюем против по сути проамериканской криптоатлантистской
фундаменталистской секты ИГИЛ, с тем, чтобы нанести по ней удар как
можно дальше от наших границ, иначе мы будем воевать с ней у себя. Это
свидетельствует о наличии стратегического, геополитического сознания в
руководстве страны, и это обнадеживает. Поддержка Асада – это тоже часть
Русской Весны, утверждение России как субъекта, а не объекта истории,
жест, по укреплению нашего суверенитета.
Второй момент, несмотря ни на что, нашу границу с республиками контролируют друзья из ЛДНР.
Слава
Богу, мы за это время не сдали ничего. Ничего не спасли, но и ничего не
утратили. То, что не спасли – это очень плохо, но то, что не утратили –
хорошо (снова стратегия полстакана). Отсутствие контроля границы
киевской стороной, тот индикатор, по которому можно судить обо всем. Да,
там кошмар. Да, мы проигрываем эту битву, но еще не проиграли – пока
границу контролирует Донецкая и Луганская народные республики – еще не
все потеряно. Многое потеряно, но не все. А раз не всё, то как говорил
Курцио Малапарте, то и ничего. Он писал: «Ничто не потеряно, пока не
потеряно всё».
Есть еще один момент. Это факт нашей военной
поддержки Асада в Сирии, реальной и действенной, хотя пока еще без
гарантированного результата (промежуточные результаты в целом весьма
впечатляющие и позитивные). Поэтому американцы жизненно заинтересованы
сейчас в эскалации военных действий на Донбассе, чтобы осложнить для нас
ситуацию в целом. Да и Порошенко, получивший небольшую поддержку в ходе
последних выборов на Украине, заинтересован ровно в том же. Война для
него сейчас единственный способ удержать власть.
Война на
Донбассе будет навязана нам Вашингтоном и Киевом. Не мы, а они, несмотря
на Минские соглашения, несмотря на наши попытки выкрутится любым
способом из прямой конфронтации, возобновят военные действия.
Соответственно, мы возвращаемся к той точке, на которой я и прервал
комментарии событий.
Как и предсказывал, эта ситуация не может
иметь другого решения, кроме как защиты Новороссии от проамериканской
неонацистской хунты, которая была хунтой и остается хунтой, и пора бы
уже свернуть ей шею. Рано или поздно мы вернемся в Новороссию и к
Новороссии. Уже, конечно, поздно, но не критически поздно. Кто
контролирует границу ДНР и ЛНР с Россией, тот контролирует все.
На
пороге новый цикл, новый этап. Мы русские люди много чего видели в
истории. Мы видели разных царей, руководителей, разные режимы, мы часто
отступали, оказывались в исторических тупиках, застоях,
неопределенностях, но всегда выходили на свои горизонты, и сейчас я
чувствую новое расширение русской диастолы.
Вот почему я готов
прервать аналитическое молчание и более спокойно беседовать на темы,
которые сейчас интересуют всех русских людей. Людей, которые все
понимают, чувствуют, всё также воюют, жертвуют собой и бьются за нашу
Великую Родину.
- Александр Гельевич, как Вы считаете, минские
соглашения – это действительно путь к миру? Ведь есть ряд
фундаментальных противоречий, которые они не снимают.
- Минские
соглашения действительно никаких противоречий не снимают. Это просто
выигрыш времени. Этим оттягиванием финальной схватки пытались
воспользоваться, и мы и украинцы.
Мы хотели продемонстрировать
Европе, что Крым наш, но все остальное мы готовы обсуждать. Это
выглядело довольно аморально, и я не уверен, что дало хоть какой-то
результат. Тем не менее, мы это транслировали – сверху была поставлена
задача продемонстрировать наше миролюбие. Артобстрелы городов Донбасса,
гибель людей, издевательство над народом Новороссии (не говоря уже об
ополчении) - мне эта цена кажется чрезмерной за подобную демонстрацию,
поэтому я всегда был противником Минских соглашений. Они не могут быть
решением ситуации, это очевидный факт. Никто в них не верит, ни на одной
стороне.
Мы пытались подмигнуть Европе. Показать, что «вот мы
такие молодцы», мол, бросайте американцев – это они довели ситуацию до
такой критической точки. Это не удалось и удастся не могло. Слишком
сильно влияние атлантических элит в Европе, но мы все равно пытались это
сделать.
Что касается Украины, то Порошенко демонстрировал тоже
самое. Это была игра не с Америкой, а с Европой. Порошенко говорит: я
сяду с русскими за стол переговоров, смотрите какие мы демократические и
порядочные настолько, что готовы даже с «террористами» обсуждать мирные
соглашения, потому что мы так хотим в Европу. То есть, Порошенко хотел
не перед Америкой отчитаться, а перед Европой. Мы и украинцы
соревновались в определенной дипломатической битве за привлечение Европы
на свою сторону. Но это нам не удалось – нам как-то и до этого до конца
не верили, не верили и после Крыма, а после Сирии уже совсем все
понятно стало. Все решает уверенность и сила. Мы заявили себя мощной
суверенной региональной державой, и дали всем понять, что теперь так
надо нас воспринимать. Не нашу дипломатию, а нашу реальную мощь.
Исторически сложилось так, что если мы сильны, с нами считаются, если
слабы, то и считаться не нужно. Поэтому Европу мы не убедили, да и не
могли убедить нелепыми переговорами. Но тут же убедили нашими
авиаударами по ИГИЛ и другим террористам в Сирии.
Порошенко не
убедил, и тоже убедить не мог просто потому, что Европа с самого начала
не была ангажирована по-настоящему в киевский Майдан. Американцы
обещали, что на Украине все будет очень быстро, и европейцы не понесут
никакой ответственности за то, что происходит. Более того, американцы
принудили европейских лидеров (особенно Оланда и Меркель) включиться в
Майдан. У «младших партнеров», а точнее, вассалов Вашингтона большой
свободы действий, естественно, нет.
Когда Европа оказалась
соучастницей США и начала вводить санкции, ответ на которые поставили
под вопрос поставки газа, то она спохватилась. Тогда Европа просто в
ужасе отшатнулась и от русских и от украинцев, предпочитая, чтобы было
все возвращено назад и было, как всегда. И Нормандский формат, и Минские
переговоры по сути вращалась вокруг того, чтобы как можно, если не
вернуть назад, то хотя бы продлить статус-кво. Сейчас пока еще минские
соглашения всеми признаются, но ни для Порошенко, ни для Вашингтона уже
никакого другого выхода, кроме как сорвать их в одностороннем порядке и
начать финальную битву за Донбасс, просто нет.
Для американцев
это способ отвлечь нас от Сирии - открыв второй фронт, для Порошенко это
единственная возможность удержать власть. Ничего личного: нам навяжут
эту войну.