11.06.16. Заметка от агентства «Журналистская правда».
«Когда для нас ежедневные сухие сводки «один человек погиб и один ранен в результате минометного обстрела поселка Александровка» стали нормой?— Я тридцать пять лет в шахте отработал. За что мне это? На глазах слезы. — Тридцать пять лет. В забое. А они бомбят и бомбят. Мою хату разбомбили. Если бы я тогда к родичам не пошел, то и сам бы погиб. У родичей был, спрятался в погреб. Дом теперь стоит разбитый. Собирался чинить, но опять бомбить начали. Я еще ту войну, с фашистами, ребенком застал. А эти твари — они хуже фашистов. Вы там Захарченко намекните, что нам с ними не подружиться уже никак. А то телевизор послушаешь, так у нас мир. А вечером на улицу выйдешь, и слышно, какой мир. Бомбят каждый день, гады. Дома разбитые стоят в селе. Их не чинят, потому что у нас «красная зона». А эти сволочи насыпать продолжают. Это Николай Иванович. Он живет в селе Александровка, в пяти километрах от Марьинки. Год назад здесь было самое жаркое место на донецком фронте. По данным Минобороны ДНР, погибло около 400 украинских военных и 35 ополченцев. Марьинку контролирует ВСУ. Да и не только Марьинку: украинский блокпост находится примерно в трехстах метрах от Александровки. Здесь — конец географии, конец перемирию. Я побывала в Александровке 6 июня. Тогда ситуация была «в пределах нормы», как здесь выражаются. Подумаешь, шесть домов накануне пострадали от обстрела из АГС. Подумаешь, жителям латать дырки в крыше и стенах. А вечером, когда я уже вернулась в Донецк, обстрел возобновился. Один человек погиб. Это нам сейчас привычны такие цифры. Ну, погиб один человек. Ну, не сотня же. А помните, какой ужас был, когда появились первые жертвы на Майдане? Нигоян и Жизневский. Первые жертвы конфликта. Сакральные жертвы. Тогда Украина была мирной страной, поэтому от гибели Нигояна и Жизневского все мы были в ужасе и ступоре. Потом уже привыкли. Человек привыкает ко всему, к смертям тоже. Когда мы к этому привыкли? Когда для нас ежедневные сухие сводки «один человек погиб и один ранен в результате минометного обстрела поселка Александровка» стали нормой? Когда эти новости стали для нас не страшнее, чем катаклизмы в какой-нибудь далекой Камбодже? Когда, черт возьми, для нас стали интереснее любовные разборки в штабе Навального? Я второй год на этой войне, и я не могу привыкнуть. Вчера я разговаривала с этими людьми, и они просили передать Захарченко, чтобы он защитил их. Сегодня кто-то из них погиб, и я пока что не знаю, кто. Но передаю. Уважаемый Александр Захарченко. Жители поселка Александровка Марьинского района очень просят вас защитить их от обстрелов Вооруженных сил Украины. Вы уж там придумайте что-нибудь.»
«Когда для нас ежедневные сухие сводки «один человек погиб и один ранен в результате минометного обстрела поселка Александровка» стали нормой?— Я тридцать пять лет в шахте отработал. За что мне это? На глазах слезы. — Тридцать пять лет. В забое. А они бомбят и бомбят. Мою хату разбомбили. Если бы я тогда к родичам не пошел, то и сам бы погиб. У родичей был, спрятался в погреб. Дом теперь стоит разбитый. Собирался чинить, но опять бомбить начали. Я еще ту войну, с фашистами, ребенком застал. А эти твари — они хуже фашистов. Вы там Захарченко намекните, что нам с ними не подружиться уже никак. А то телевизор послушаешь, так у нас мир. А вечером на улицу выйдешь, и слышно, какой мир. Бомбят каждый день, гады. Дома разбитые стоят в селе. Их не чинят, потому что у нас «красная зона». А эти сволочи насыпать продолжают. Это Николай Иванович. Он живет в селе Александровка, в пяти километрах от Марьинки. Год назад здесь было самое жаркое место на донецком фронте. По данным Минобороны ДНР, погибло около 400 украинских военных и 35 ополченцев. Марьинку контролирует ВСУ. Да и не только Марьинку: украинский блокпост находится примерно в трехстах метрах от Александровки. Здесь — конец географии, конец перемирию. Я побывала в Александровке 6 июня. Тогда ситуация была «в пределах нормы», как здесь выражаются. Подумаешь, шесть домов накануне пострадали от обстрела из АГС. Подумаешь, жителям латать дырки в крыше и стенах. А вечером, когда я уже вернулась в Донецк, обстрел возобновился. Один человек погиб. Это нам сейчас привычны такие цифры. Ну, погиб один человек. Ну, не сотня же. А помните, какой ужас был, когда появились первые жертвы на Майдане? Нигоян и Жизневский. Первые жертвы конфликта. Сакральные жертвы. Тогда Украина была мирной страной, поэтому от гибели Нигояна и Жизневского все мы были в ужасе и ступоре. Потом уже привыкли. Человек привыкает ко всему, к смертям тоже. Когда мы к этому привыкли? Когда для нас ежедневные сухие сводки «один человек погиб и один ранен в результате минометного обстрела поселка Александровка» стали нормой? Когда эти новости стали для нас не страшнее, чем катаклизмы в какой-нибудь далекой Камбодже? Когда, черт возьми, для нас стали интереснее любовные разборки в штабе Навального? Я второй год на этой войне, и я не могу привыкнуть. Вчера я разговаривала с этими людьми, и они просили передать Захарченко, чтобы он защитил их. Сегодня кто-то из них погиб, и я пока что не знаю, кто. Но передаю. Уважаемый Александр Захарченко. Жители поселка Александровка Марьинского района очень просят вас защитить их от обстрелов Вооруженных сил Украины. Вы уж там придумайте что-нибудь.»
Комментариев нет:
Отправить комментарий