04.03.17. Заметка от украинских пропагандистов.
«Оккупант: Людей надо заставлять любить Украину силой. Город Красногоровка находится всего в 30 километрах от Донецка. До войны здесь официально проживало порядка 15 тысяч человек. Сейчас — две трети от довоенного населения. Оно и неудивительно: этот прифронтовой населенный пункт с оккупированных территорий обстреливают каждый день. Близость фронта вообще сказывается на всех сферах жизни обитателей Красногоровки. В городе периодически возникают проблемы с электроснабжением, уже много месяцев нет газа, а питьевую воду приходится доставлять в огромных цистернах. Добавьте сюда практически полное отсутствие работы и риск в одночасье остаться без крыши над головой, а то и погибнуть — и получите приблизительное представление о жизни в Красногоровке.
О том, как живут люди в прифронтовом городе, градусе сепаратизма среди местных жителей, том, как заставить одурманенных российской пропагандой людей "любить Украину силой", а также как нардеп Надежда Савченко пыталась прорваться на оккупированные территории Донбасса еще до своей поездки на переговоры к главарям так называемых ДНР-ЛНР в Минск, в интервью ONLINE_UA рассказал руководитель военно-гражданской администрации Красногоровки Олег Ливанчук.
— Ну, что я тебе могу рассказать? Как обстреливают нас каждый день? Как живем без газа, без воды? Хотя с водой уже более-менее решили вопрос.
— И с питьевой?
— Питьевой воды, грубо говоря, не стало еще до начала войны. Она тут подавалась один час с утра, один — вечером. И все. Сейчас вода круглосуточно. Но она — условно питьевая. То есть, кипятишь — пьешь. Хотя я сырую пью. Полтора года уже. И не хвораю. И ничего не болит. И поноса нет. Я тебе серьезно говорю. Попробуй — вода не воняет, ничего. В Киеве из-под крана хуже течет.
— Расскажите, как вы вообще сюда попали?
— Как попал? Я — кадровый офицер. В 2006 году ушел на пенсию. Десять лет был на пенсии. Когда началась война — меня вызвали в управление. Сказали: "Треба повертатись".
— И вы вернулись?
— Вернулся. Служил в роте "Сумы", это милицейское подразделение. Там прослужил почти год. А потом вызвали в Администрацию президента. Предложили написать заявление сюда.
— Как вы отреагировали на такое предложение?
— Я знал, что в ж*пу лезу. Я потерял во всем: в зарплате, во времени, в проблемах. Во-вторых, я ж не хозяйственник, я военный, понимаешь? А тут — хозяйственные работы... Но что делать? Написал заявление на имя президента. Домой еще не успел доехать — уже был указ, что меня назначить.
— До этого приходилось в Красногоровке бывать?
— Нет. Здесь не был. Даже в интернете про Красногоровку ничего не мог вычитать, кроме общих данных довоенных — сколько населения, какие заводы... Потому что в АП таких дурацких вопросов не задают. Сколько населения, сколько школ, сколько больниц.
Вычитал, что есть тут 5 школ, 4 детских садика, больница. Приехал — а школ нету. Садиков нету. Все разрушено. Воды нету, ничего нету. Жилья нету, штата нету. Потихоньку набирал штат, коллектив. Тут же никого не было! Вообще. Я когда приехал, меня встретила женщина, зам мэра по социальным вопросам Ирина Журавлева. Я ее потом, кстати, уволил. За сепаратистские настроения.
— Ого...
— Да. Но она меня тогда встретила. Она знает местных. Она работала здесь. Месяца три она мне хорошо помогала. Помогала собрать коллектив. Мне же нужен и специалист по земле, который раньше работал, и те, и те... Приглашали, беседовали, собирали коллектив. Организовывали все потихонечку.
Я когда приехал — тут три магазина работало, и то — по пару часов. Сейчас у меня работает 45 магазинов. До войны было 67. Я уже почти вытянул на довоенный уровень. И людей было 6 тысяч — сейчас 10. Люди возвращаются.
— Вы не интересовались, почему именно на вас пал выбор в АП? Почему именно вас выбрали в качестве руководителя военно-гражданской администрации города?
— (пожимает плечами)... Я общался с Кихтенко, губернатором Донецкой области (Александр Кихтенко возглавлял Донецкую облгосадминистрацию, а потом военно-гражданскую администрацию в 2014-2015 годах, — ONLINE.UA). Он пару раз у меня в гостях был. Так, чаю попили, поболтали... Думаю, его предложение было. Потому что так, с бухты-барахты, не могло быть. Президент мне не родственник, в его администрации никого не знаю...
— Тем более, что, судя по вашим словам, поначалу это назначение больше на ссылку походило?
— Ну, как? Это не ссылка. Я в командировке считаюсь. Назначили на должность — и откомандировали. Выдали удостоверение, Порошенко вручил — и дуй сюда.
— Как местные вас встретили?
— Ждали. Тут вообще была ж*па. Целый год школы не работали, ничего не работало. Только больница немножечко. Света не было, воды, газа...
Проложили воду в город. Подключились к каналу. Вода стала подаваться постоянно. Потом так же — со светом проблему решили. Все постепенно.
— Не было тех, кто в штыки встретил?
— Нет. Тогда военных трошки побаивались. Сначала. Это сейчас — так, на расслабоне, квакать могут. Да писать в соцсетях. Гадят тихонько, но паскудно.
— Что пишут?
— То власть то не делает для города, то власть это не делает для города. Не конкретно в мой адрес, а вообще в адрес власти. То "Порошенко — козел". Понимаешь? А мы же — тоже власть, никуда ты от этого не денешься...
— Влияет ли на отношение людей к Украине здесь то, что их в течение всего этого времени обстреливают со стороны Донецка? Меняется это отношение?
— Нет, не меняется. Вообще. Стреляет Украина. Они называют нас "Украина". Они — непонятно кто, а мы — Украина. Приходишь, показываешь: видишь, откуда прилет был? Ну как Украина?! Молчат.
А так — "Это все Украина делает. У меня вот стекла повысыпались"... Говорю: вы ж ходили, "русский мир" ждали? Кричали: "Путин, приди! Путин, введи! Путин, помоги!" Помог? Пусть и дальше вам помогает. Не ходите ко мне!..
— Жестко вы с ними...
— Приходится ругаться! У меня эмоции начинают зашкаливать. Я ж уже больной человек тут стал с ними. Их тут десятками лет зомбировали, понимаешь?
— Бывает тихо у вас? Или постоянно обстрелы?
— Только в сентябре тихо было. Это уже второй год так. С первого по тридцатое — тихо. А потом — начинается.
— Интересно, почему так?
— Ну, я не знаю. Раньше мы запрашивали тишину в связи с тем, что школы начинают работать. Я думаю, что с этим связано. А они потом начинают опять. Дают какой-то период тишины — а потом начинают. Каждый день. Я не помню такого дня, чтобы тишина была.
— Хоть без жертв?
— Ну, как... Раненые-то есть. И погибшие есть. Недавно осколком женщину убило. И раненые есть среди местных. Я уж не говорю о военных.
— Если в городе хватает тех, кто сочувствует террористам — не опасаетесь, что те, кто гадости пишут в соцсетях, начнут сдавать позиции, еще что-то делать?
— А они и сдают. Это ж все фейковые пишут, они под своими именами не пишут. Вся эта быдлота — они ж все фейковые. Понимаете?
Есть здесь и проукраинские люди. Есть. Но на весь город я, может быть, человек 50 знаю тех, кто за Украину.
— Из десяти тысяч?
— Из десяти тысяч. Простейшее. Вот мы на мероприятия собираемся — День вышиванки, День флага, другие государственные праздники. Человек десять могут взять флаги наши, символику нашу. Остальные — нет. Остальные — на концерты приходят, только ради зрелищ.
Нам их перевоспитывать надо очень долго. Не работают наши спецслужбы. Тут людей надо заставлять любить Украину силой.
— А это как — заставлять любить силой?
— Очень просто. Хочешь получить буржуйку? Люби Украину. Пиши сочинение. Знаешь, как у меня директора школ пишут сочинения о том, как они любят Украину?
— Серьезно?
— Я их так воспитываю. Говорю: не дай Бог услышу в школе русский язык (хотя сам по-русски разговариваю) — выгоню нафиг! "Мы любим Украину", — говорят. Любите? Сели и написали сочинение!
Завуч одной из школ как-то квакать начала, что это из-за наших солдат их обстреливают. Я ее заставил написать объяснительную. Она написала. Я посмотрел — а где, говорю, в этой объяснительной о том, что ты не любишь Захарченко? Что он виновен в этой войне и так далее?.. Отправил ее. Через двадцать минут заносит — Слава Украине! Героям слава!
А потом она у меня отрабатывала: две недели ходила с флагом. Все мероприятия — а она с флагом ходит. Сепарка. Жесткая. В итоге нервы у нее не выдержали — написала на увольнение.
А сейчас я вот в школу захожу, а они все — на украинской мове говорят. Я их разрываю тут за это.
Обижаются на меня, что я их сепарами называю. Говорю: а я что-то не то сказал? Не я на референдум ходил — это вы ходили! Вы плохо жили до войны? Вы жили богаче, чем я на Сумщине! У меня стрижка стоила 100 грн, у вас — 300. То есть у вас же были деньги платить за такую же стрижку 300 грн? У вас домики побогаче, чем на моей Сумщине. У вас Донецк — рукой подать: 20 минут езды до центра Донецка. Донецк. Мегаполис... Вам плохо жилось? Вы "русского мира" захотели? Вас кто-то прижимал?
— Считаете, что мягкая украинизация не сработает?
— Я тебе говорю... Знаешь, в чем мы проиграли? Мы проиграли информационную войну. Полностью. Чтобы восстановить последствия этого поражения, нам нужно несколько поколений молодых, подрастающих. То, что мы возим детей во Львов или еще куда — это хорошо, да. Пусть они смотрят, что не едят там детей и все прочее.
Хотя — что ты думаешь? Мы повезли детей во Львов. Уже не маленьких, 14-летних. А там — конкурс рисунков. Дети все рисовали — мир, Украина, флаги. А один нарисовал флаг ДНР. Потому что дома он слышит разговоры про ДНР, слышит всю эту белиберду. И телевидение тут только российское. Поэтому люди тут — ватные.
Плюс — здесь большой процент тупого населения. Ты посмотри ради интереса статистику, кто из великих писателей, артистов, актеров — донецкие. Их очень мало. Если брать в процентном соотношении — в основном, это выходцы из Западной Украины. Где-то немного есть центральная. Пару человек — северная, пару человек — восточная. И все. Восточная Украина — это Сумщина, Харьковщина. Слобода. Что такое слобода? Это нейтральная территория между двумя государствами, куда высылали маргиналов и преступников. А гены ж не поменяешь. В генах многое зарождается. Вот тебе и генофонд. Его выводить надо, его размешивать надо. Хоть это жестоко, но надо реально на вещи смотреть.
Хотя половина шахтеров здесь — с Западной Украины. Массово сюда приезжали в 1960-х годах. Мой папа в конце 1950-х работал тут на шахте Засядько. Сам он — с Волыни. Работы там не было, вот всю молодежь и высылали на Донбасс, восстанавливать. Он тут работал на шахте. И таких много было. Многие так и остались здесь. Но с годами забыли, кто они и откуда...
Ну и плюс зечары. Всех зеков сюда направляли. Нигде они не нужны были в нормальных городах — их сюда. Вот тут и родилось это поколение. Одно, второе, третье, четвертое...
За все время Второй мировой на Красногоровку упало три бомбы. И то — где-то в районе завода. Ни один человек не погиб, ни один человек не был ранен. Здесь война прошла — туда две недели и назад две недели. Тут не было концлагерей. Никого не пытали. Ни немцы никого не трогали, ни наши, понимаешь?
— Пробежались — и назад вернулись?
— Да. И вот сейчас ветераны той войны говорят: то война была. А это — страх, что такое!
— Но ветераны тоже во всем Украину винят?
— Они воспитаны на тех традициях. Их маразм старческий не поменяешь.
Легко с молодежью работать. Молодежи, все-таки, прививаешь эту тему — они быстро схватывают. Они быстро обучаемые. Они понимают, что есть Европа, есть мир, есть Украина. Но не Россия.... Среди детей это — единицы. Самое сложное поколение — это мое поколение, среднее, а также то, что чуть старше, и то, что чуть младше.
Ты ж посмотри, кто ушел на сторону боевиков. Из Красногоровки ушло примерно 80 человек туда. Это то, что мы знаем. Все — судимые в прошлом неоднократно. Наркоманы. Те, которые были обиженными в городе, в обществе. Их нигде никто не принимал. А тут им дали в руки оружие, поставили на блокпост. Йоу, он начальник стал, бл... Он может сумки у тебя проверять. Он может тебя досматривать, хотя не имеет на это права. Может грабить — и ничего ему за это не будет.
В прошлом году мне один сдался. По соцсетям вышел на меня. Местный. Но воевал там. Воевал реально, боевик. Долго нудел. "Помогите мне", — говорит. Вытягивал меня на "ноль", чтобы я его забрал. Но я ж не знаю, с какой целью. Может, меня там щелкнуть хотят. Там тоже, на той стороне, знают, кто я такой. Списки есть. Контакты мои.
Ну, кое-как я его уболтал. На КПВВ его забрал. Он перешел тихонько туда, а мы с СБУшниками по гражданке полезли на "ноль" и вытащили его сюда. Он находился в розыске, дал показания, где воевал, что да как. Его из дому выгнали. У него тут брат живет родной. И брат выгнал его из дому — со страху. Хотя брат — сепар. И он у меня жил в соседнем кабинете три дня.
— А потом?
— Потом обманул СБУшников, попросился обратно туда — ну и пропал. Есть информация, что его там хлопнули, завалили. "Укропам" же сдался!
А наши СБУшники еще сняли его в этом кабинете на камеру, в интернет все выкинули. Если человек сдался — вы его должны спрятать, с ним работать, через него выходить на кого-то. Вот я всю жизнь проработал на оперативной службе. Я знаю, как это должно делаться.
Сейчас оперативники не те. СБУшники слабенькие. Очень-очень слабые в этих ситуациях. Прежде всего, защита государственности — это из работа, их функции. Выявление всех, кто лишнее чего-то ляпает — это их функции. Тут не думать, а работать надо.
Тогда эти темы, может, меньше людей бы будоражили. Что виновата Украина, что стреляет Украина. Они ж тут не понимают, что мы освобождаем территорию нашу. А в настоящий момент мы удерживаем их город от разграбления, чтобы оттуда не зашли и не разграбили здесь все. Здесь же будет ад! Там нечего уже грабить, в Донецке. Там все вырезали, что только можно. А тут зайди в Красногоровку — вау, завод стоит, металла сколько... Квартиры стоят. Это ж все повыносить надо!
— Но люди же должны это видеть, понимать?
— Должны. А мозги не понимают. Не догоняют. Вот и все.
— На днях к вам в Красногоровку приезжал первый заместитель главы специальной мониторинговой миссии ОБСЕ Александр Хуг. Расскажите, как все прошло?
— Он сначала побывал на той стороне, в Старомихайловке. Пообщался там. Приехал сюда. Ему украинский национальный канал задает вопрос: кто начинает обстрелы? А он говорит: начинает украинская сторона. Понимаешь?
Захарченко он называет "господин Захарченко". Плотницкого — "господин Плотницкий". Это нормально? Как можешь ты называть террориста, у которого руки по локоть в крови, господином?!
Понимаешь, ОБСЕ на 25% финансируется российской стороной. Они зависят от кремлевских денег, поэтому они и поют такое. Тихо. Вроде нейтрально. Вроде как бы "мы никуда не вмешиваемся".
— Вы обращаетесь к ОБСЕ: по городу стреляют — приедьте, зафиксируйте? Или это не ваши полномочия?
— Раньше так и было. Они заезжали ко мне, а потом ехали по городу. Сейчас они ездят сами. Фиксируют и пишут в отчеты то, что им надо. Не так, как оно есть на самом деле. У меня есть их отчет по правам человека. Можете его почитать, изучить, если хотите. Но лично мне он неинтересен, потому что там — одно вранье. Там ничего интересного для меня уже нет. Там Украина во всем виновата.
Отчеты пишут нереальные, обманчивые.
— Можно что-то с этим сделать? Государство что-то может?
— Ничего. Это — международная миссия. Мы их пригласили для того, чтобы они содействовали в прекращении огня и промониторили ситуацию, сколько россиян здесь находится... А они практически не пишут, что здесь есть российские войска. Понимаешь? Хотя мы — знаем. Напротив нас, например, стоит 79-я псковская воздушно-десантная дивизия.
Продолжение в прикрепленном документе —->
«Оккупант: Людей надо заставлять любить Украину силой. Город Красногоровка находится всего в 30 километрах от Донецка. До войны здесь официально проживало порядка 15 тысяч человек. Сейчас — две трети от довоенного населения. Оно и неудивительно: этот прифронтовой населенный пункт с оккупированных территорий обстреливают каждый день. Близость фронта вообще сказывается на всех сферах жизни обитателей Красногоровки. В городе периодически возникают проблемы с электроснабжением, уже много месяцев нет газа, а питьевую воду приходится доставлять в огромных цистернах. Добавьте сюда практически полное отсутствие работы и риск в одночасье остаться без крыши над головой, а то и погибнуть — и получите приблизительное представление о жизни в Красногоровке.
О том, как живут люди в прифронтовом городе, градусе сепаратизма среди местных жителей, том, как заставить одурманенных российской пропагандой людей "любить Украину силой", а также как нардеп Надежда Савченко пыталась прорваться на оккупированные территории Донбасса еще до своей поездки на переговоры к главарям так называемых ДНР-ЛНР в Минск, в интервью ONLINE_UA рассказал руководитель военно-гражданской администрации Красногоровки Олег Ливанчук.
— Ну, что я тебе могу рассказать? Как обстреливают нас каждый день? Как живем без газа, без воды? Хотя с водой уже более-менее решили вопрос.
— И с питьевой?
— Питьевой воды, грубо говоря, не стало еще до начала войны. Она тут подавалась один час с утра, один — вечером. И все. Сейчас вода круглосуточно. Но она — условно питьевая. То есть, кипятишь — пьешь. Хотя я сырую пью. Полтора года уже. И не хвораю. И ничего не болит. И поноса нет. Я тебе серьезно говорю. Попробуй — вода не воняет, ничего. В Киеве из-под крана хуже течет.
— Расскажите, как вы вообще сюда попали?
— Как попал? Я — кадровый офицер. В 2006 году ушел на пенсию. Десять лет был на пенсии. Когда началась война — меня вызвали в управление. Сказали: "Треба повертатись".
— И вы вернулись?
— Вернулся. Служил в роте "Сумы", это милицейское подразделение. Там прослужил почти год. А потом вызвали в Администрацию президента. Предложили написать заявление сюда.
— Как вы отреагировали на такое предложение?
— Я знал, что в ж*пу лезу. Я потерял во всем: в зарплате, во времени, в проблемах. Во-вторых, я ж не хозяйственник, я военный, понимаешь? А тут — хозяйственные работы... Но что делать? Написал заявление на имя президента. Домой еще не успел доехать — уже был указ, что меня назначить.
— До этого приходилось в Красногоровке бывать?
— Нет. Здесь не был. Даже в интернете про Красногоровку ничего не мог вычитать, кроме общих данных довоенных — сколько населения, какие заводы... Потому что в АП таких дурацких вопросов не задают. Сколько населения, сколько школ, сколько больниц.
Вычитал, что есть тут 5 школ, 4 детских садика, больница. Приехал — а школ нету. Садиков нету. Все разрушено. Воды нету, ничего нету. Жилья нету, штата нету. Потихоньку набирал штат, коллектив. Тут же никого не было! Вообще. Я когда приехал, меня встретила женщина, зам мэра по социальным вопросам Ирина Журавлева. Я ее потом, кстати, уволил. За сепаратистские настроения.
— Ого...
— Да. Но она меня тогда встретила. Она знает местных. Она работала здесь. Месяца три она мне хорошо помогала. Помогала собрать коллектив. Мне же нужен и специалист по земле, который раньше работал, и те, и те... Приглашали, беседовали, собирали коллектив. Организовывали все потихонечку.
Я когда приехал — тут три магазина работало, и то — по пару часов. Сейчас у меня работает 45 магазинов. До войны было 67. Я уже почти вытянул на довоенный уровень. И людей было 6 тысяч — сейчас 10. Люди возвращаются.
— Вы не интересовались, почему именно на вас пал выбор в АП? Почему именно вас выбрали в качестве руководителя военно-гражданской администрации города?
— (пожимает плечами)... Я общался с Кихтенко, губернатором Донецкой области (Александр Кихтенко возглавлял Донецкую облгосадминистрацию, а потом военно-гражданскую администрацию в 2014-2015 годах, — ONLINE.UA). Он пару раз у меня в гостях был. Так, чаю попили, поболтали... Думаю, его предложение было. Потому что так, с бухты-барахты, не могло быть. Президент мне не родственник, в его администрации никого не знаю...
— Тем более, что, судя по вашим словам, поначалу это назначение больше на ссылку походило?
— Ну, как? Это не ссылка. Я в командировке считаюсь. Назначили на должность — и откомандировали. Выдали удостоверение, Порошенко вручил — и дуй сюда.
— Как местные вас встретили?
— Ждали. Тут вообще была ж*па. Целый год школы не работали, ничего не работало. Только больница немножечко. Света не было, воды, газа...
Проложили воду в город. Подключились к каналу. Вода стала подаваться постоянно. Потом так же — со светом проблему решили. Все постепенно.
— Не было тех, кто в штыки встретил?
— Нет. Тогда военных трошки побаивались. Сначала. Это сейчас — так, на расслабоне, квакать могут. Да писать в соцсетях. Гадят тихонько, но паскудно.
— Что пишут?
— То власть то не делает для города, то власть это не делает для города. Не конкретно в мой адрес, а вообще в адрес власти. То "Порошенко — козел". Понимаешь? А мы же — тоже власть, никуда ты от этого не денешься...
— Влияет ли на отношение людей к Украине здесь то, что их в течение всего этого времени обстреливают со стороны Донецка? Меняется это отношение?
— Нет, не меняется. Вообще. Стреляет Украина. Они называют нас "Украина". Они — непонятно кто, а мы — Украина. Приходишь, показываешь: видишь, откуда прилет был? Ну как Украина?! Молчат.
А так — "Это все Украина делает. У меня вот стекла повысыпались"... Говорю: вы ж ходили, "русский мир" ждали? Кричали: "Путин, приди! Путин, введи! Путин, помоги!" Помог? Пусть и дальше вам помогает. Не ходите ко мне!..
— Жестко вы с ними...
— Приходится ругаться! У меня эмоции начинают зашкаливать. Я ж уже больной человек тут стал с ними. Их тут десятками лет зомбировали, понимаешь?
— Бывает тихо у вас? Или постоянно обстрелы?
— Только в сентябре тихо было. Это уже второй год так. С первого по тридцатое — тихо. А потом — начинается.
— Интересно, почему так?
— Ну, я не знаю. Раньше мы запрашивали тишину в связи с тем, что школы начинают работать. Я думаю, что с этим связано. А они потом начинают опять. Дают какой-то период тишины — а потом начинают. Каждый день. Я не помню такого дня, чтобы тишина была.
— Хоть без жертв?
— Ну, как... Раненые-то есть. И погибшие есть. Недавно осколком женщину убило. И раненые есть среди местных. Я уж не говорю о военных.
— Если в городе хватает тех, кто сочувствует террористам — не опасаетесь, что те, кто гадости пишут в соцсетях, начнут сдавать позиции, еще что-то делать?
— А они и сдают. Это ж все фейковые пишут, они под своими именами не пишут. Вся эта быдлота — они ж все фейковые. Понимаете?
Есть здесь и проукраинские люди. Есть. Но на весь город я, может быть, человек 50 знаю тех, кто за Украину.
— Из десяти тысяч?
— Из десяти тысяч. Простейшее. Вот мы на мероприятия собираемся — День вышиванки, День флага, другие государственные праздники. Человек десять могут взять флаги наши, символику нашу. Остальные — нет. Остальные — на концерты приходят, только ради зрелищ.
Нам их перевоспитывать надо очень долго. Не работают наши спецслужбы. Тут людей надо заставлять любить Украину силой.
— А это как — заставлять любить силой?
— Очень просто. Хочешь получить буржуйку? Люби Украину. Пиши сочинение. Знаешь, как у меня директора школ пишут сочинения о том, как они любят Украину?
— Серьезно?
— Я их так воспитываю. Говорю: не дай Бог услышу в школе русский язык (хотя сам по-русски разговариваю) — выгоню нафиг! "Мы любим Украину", — говорят. Любите? Сели и написали сочинение!
Завуч одной из школ как-то квакать начала, что это из-за наших солдат их обстреливают. Я ее заставил написать объяснительную. Она написала. Я посмотрел — а где, говорю, в этой объяснительной о том, что ты не любишь Захарченко? Что он виновен в этой войне и так далее?.. Отправил ее. Через двадцать минут заносит — Слава Украине! Героям слава!
А потом она у меня отрабатывала: две недели ходила с флагом. Все мероприятия — а она с флагом ходит. Сепарка. Жесткая. В итоге нервы у нее не выдержали — написала на увольнение.
А сейчас я вот в школу захожу, а они все — на украинской мове говорят. Я их разрываю тут за это.
Обижаются на меня, что я их сепарами называю. Говорю: а я что-то не то сказал? Не я на референдум ходил — это вы ходили! Вы плохо жили до войны? Вы жили богаче, чем я на Сумщине! У меня стрижка стоила 100 грн, у вас — 300. То есть у вас же были деньги платить за такую же стрижку 300 грн? У вас домики побогаче, чем на моей Сумщине. У вас Донецк — рукой подать: 20 минут езды до центра Донецка. Донецк. Мегаполис... Вам плохо жилось? Вы "русского мира" захотели? Вас кто-то прижимал?
— Считаете, что мягкая украинизация не сработает?
— Я тебе говорю... Знаешь, в чем мы проиграли? Мы проиграли информационную войну. Полностью. Чтобы восстановить последствия этого поражения, нам нужно несколько поколений молодых, подрастающих. То, что мы возим детей во Львов или еще куда — это хорошо, да. Пусть они смотрят, что не едят там детей и все прочее.
Хотя — что ты думаешь? Мы повезли детей во Львов. Уже не маленьких, 14-летних. А там — конкурс рисунков. Дети все рисовали — мир, Украина, флаги. А один нарисовал флаг ДНР. Потому что дома он слышит разговоры про ДНР, слышит всю эту белиберду. И телевидение тут только российское. Поэтому люди тут — ватные.
Плюс — здесь большой процент тупого населения. Ты посмотри ради интереса статистику, кто из великих писателей, артистов, актеров — донецкие. Их очень мало. Если брать в процентном соотношении — в основном, это выходцы из Западной Украины. Где-то немного есть центральная. Пару человек — северная, пару человек — восточная. И все. Восточная Украина — это Сумщина, Харьковщина. Слобода. Что такое слобода? Это нейтральная территория между двумя государствами, куда высылали маргиналов и преступников. А гены ж не поменяешь. В генах многое зарождается. Вот тебе и генофонд. Его выводить надо, его размешивать надо. Хоть это жестоко, но надо реально на вещи смотреть.
Хотя половина шахтеров здесь — с Западной Украины. Массово сюда приезжали в 1960-х годах. Мой папа в конце 1950-х работал тут на шахте Засядько. Сам он — с Волыни. Работы там не было, вот всю молодежь и высылали на Донбасс, восстанавливать. Он тут работал на шахте. И таких много было. Многие так и остались здесь. Но с годами забыли, кто они и откуда...
Ну и плюс зечары. Всех зеков сюда направляли. Нигде они не нужны были в нормальных городах — их сюда. Вот тут и родилось это поколение. Одно, второе, третье, четвертое...
За все время Второй мировой на Красногоровку упало три бомбы. И то — где-то в районе завода. Ни один человек не погиб, ни один человек не был ранен. Здесь война прошла — туда две недели и назад две недели. Тут не было концлагерей. Никого не пытали. Ни немцы никого не трогали, ни наши, понимаешь?
— Пробежались — и назад вернулись?
— Да. И вот сейчас ветераны той войны говорят: то война была. А это — страх, что такое!
— Но ветераны тоже во всем Украину винят?
— Они воспитаны на тех традициях. Их маразм старческий не поменяешь.
Легко с молодежью работать. Молодежи, все-таки, прививаешь эту тему — они быстро схватывают. Они быстро обучаемые. Они понимают, что есть Европа, есть мир, есть Украина. Но не Россия.... Среди детей это — единицы. Самое сложное поколение — это мое поколение, среднее, а также то, что чуть старше, и то, что чуть младше.
Ты ж посмотри, кто ушел на сторону боевиков. Из Красногоровки ушло примерно 80 человек туда. Это то, что мы знаем. Все — судимые в прошлом неоднократно. Наркоманы. Те, которые были обиженными в городе, в обществе. Их нигде никто не принимал. А тут им дали в руки оружие, поставили на блокпост. Йоу, он начальник стал, бл... Он может сумки у тебя проверять. Он может тебя досматривать, хотя не имеет на это права. Может грабить — и ничего ему за это не будет.
В прошлом году мне один сдался. По соцсетям вышел на меня. Местный. Но воевал там. Воевал реально, боевик. Долго нудел. "Помогите мне", — говорит. Вытягивал меня на "ноль", чтобы я его забрал. Но я ж не знаю, с какой целью. Может, меня там щелкнуть хотят. Там тоже, на той стороне, знают, кто я такой. Списки есть. Контакты мои.
Ну, кое-как я его уболтал. На КПВВ его забрал. Он перешел тихонько туда, а мы с СБУшниками по гражданке полезли на "ноль" и вытащили его сюда. Он находился в розыске, дал показания, где воевал, что да как. Его из дому выгнали. У него тут брат живет родной. И брат выгнал его из дому — со страху. Хотя брат — сепар. И он у меня жил в соседнем кабинете три дня.
— А потом?
— Потом обманул СБУшников, попросился обратно туда — ну и пропал. Есть информация, что его там хлопнули, завалили. "Укропам" же сдался!
А наши СБУшники еще сняли его в этом кабинете на камеру, в интернет все выкинули. Если человек сдался — вы его должны спрятать, с ним работать, через него выходить на кого-то. Вот я всю жизнь проработал на оперативной службе. Я знаю, как это должно делаться.
Сейчас оперативники не те. СБУшники слабенькие. Очень-очень слабые в этих ситуациях. Прежде всего, защита государственности — это из работа, их функции. Выявление всех, кто лишнее чего-то ляпает — это их функции. Тут не думать, а работать надо.
Тогда эти темы, может, меньше людей бы будоражили. Что виновата Украина, что стреляет Украина. Они ж тут не понимают, что мы освобождаем территорию нашу. А в настоящий момент мы удерживаем их город от разграбления, чтобы оттуда не зашли и не разграбили здесь все. Здесь же будет ад! Там нечего уже грабить, в Донецке. Там все вырезали, что только можно. А тут зайди в Красногоровку — вау, завод стоит, металла сколько... Квартиры стоят. Это ж все повыносить надо!
— Но люди же должны это видеть, понимать?
— Должны. А мозги не понимают. Не догоняют. Вот и все.
— На днях к вам в Красногоровку приезжал первый заместитель главы специальной мониторинговой миссии ОБСЕ Александр Хуг. Расскажите, как все прошло?
— Он сначала побывал на той стороне, в Старомихайловке. Пообщался там. Приехал сюда. Ему украинский национальный канал задает вопрос: кто начинает обстрелы? А он говорит: начинает украинская сторона. Понимаешь?
Захарченко он называет "господин Захарченко". Плотницкого — "господин Плотницкий". Это нормально? Как можешь ты называть террориста, у которого руки по локоть в крови, господином?!
Понимаешь, ОБСЕ на 25% финансируется российской стороной. Они зависят от кремлевских денег, поэтому они и поют такое. Тихо. Вроде нейтрально. Вроде как бы "мы никуда не вмешиваемся".
— Вы обращаетесь к ОБСЕ: по городу стреляют — приедьте, зафиксируйте? Или это не ваши полномочия?
— Раньше так и было. Они заезжали ко мне, а потом ехали по городу. Сейчас они ездят сами. Фиксируют и пишут в отчеты то, что им надо. Не так, как оно есть на самом деле. У меня есть их отчет по правам человека. Можете его почитать, изучить, если хотите. Но лично мне он неинтересен, потому что там — одно вранье. Там ничего интересного для меня уже нет. Там Украина во всем виновата.
Отчеты пишут нереальные, обманчивые.
— Можно что-то с этим сделать? Государство что-то может?
— Ничего. Это — международная миссия. Мы их пригласили для того, чтобы они содействовали в прекращении огня и промониторили ситуацию, сколько россиян здесь находится... А они практически не пишут, что здесь есть российские войска. Понимаешь? Хотя мы — знаем. Напротив нас, например, стоит 79-я псковская воздушно-десантная дивизия.
Продолжение в прикрепленном документе —->
Комментариев нет:
Отправить комментарий